Читать книгу "Сад Иеронима Босха - Тим Скоренко"

А теперь представьте себе, что в чудовищные сюжеты Босха вписаны жуткие уроды Брейгеля. Представьте и запомните. Вам придётся вспомнить эту картину ещё не раз.

* * *

Впрочем, я отвлёкся. Стоит, наверное, пояснить, кто я такой. Вы привыкли называть подобных мне ангелами. Конечно, вы создали собственное представление о таких существах. Вам кажется, что существуют Гавриил, Михаил, Варахиил, Рафаил и другие архангелы. Один — с огненным мечом, другой — с трубным гласом. Мне сложно объяснить вам истинное положение вещей. Для этого в вашем языке попросту не хватает слов.

На деле нас как таковых не существует. Мы — просто конечности Бога, его отростки. Когда Бог хочет сделать что-то на земле, он реализует это посредством таких, как я. Я — его частица, а не посланник или слуга. По сути я — это он. По сути я — Бог.

Надо сказать, что с Джереми возникла проблема. Прошло две с лишним тысячи лет. Человечество нуждалось в новом Мессии. Христос давно превратился из реального человека в легенду. Но человечество не приняло бы нового Христа. Оно стало слишком прогрессивным, слишком неверующим. Оно потеряло способность слепо следовать чему-либо. Теперь оно требует доказательств. Появись в мире кто-то подобный Христу, он в первую очередь попал бы в психбольницу, не так ли? У него было бы два десятка безумных фанатиков, которые бы резали себе вены и предрекали апокалипсис. Но не более того.

Христос обречён в мире, который верует в материю. В мире, где всё изучено и оценено, где всё живёт по человеческим законам. Каждому времени — свой пророк, свой герой. Он должен соответствовать обществу, в котором появляется. Именно поэтому Бог выбрал Джереми Смита. Он направил его туда, где тот был принят. Он подставил его под прицел телекамер, а я — Божье Око — проследил, чтобы всё прошло успешно.

Вас это не шокирует, не идёт вразрез с вашим мировосприятием. Это не противоречит вашим учебникам по смитологии и сказкам о непорочном зачатии.

Значит, вас нужно шокировать.

То, что я писал о Джереми Л. Смите, — правда, так оно и было. Первое вмешательство в его судьбу произошло в кафе, где он поспорил со своим собутыльником Джоном Джонсоном. Даже чуть раньше — когда по телевизору заговорили о Папе Римском. В жизнь Джереми Смита вмешался я. Тогда меня звали Мак Персон, и я был третьим за их столом. Я смеялся над их дурацкими шутками и поддакивал их глупым утверждениям. Я был одним из них. Иногда я вставлял в разговор замечания, чтобы направить его в нужное русло. Потом речь зашла о Папе. Потом они поспорили. И я навёл Джереми Л. Смита на мысль отправиться в Европу — зайцем, на корабле. После этого Мак Персон исчез, будто его и не существовало. Вы обожествили Джона Джонсона и его мученическую смерть, но ничего не узнали о Маке Персоне, потому что он не был человеком в полном смысле этого слова. Это был фантом.

Джереми всё удавалось — заметьте. Как удачно, что одним из корабельных грузчиков оказался человек с такими же именем и фамилией. Как ловко всё сложилось с Уильямом Рокуэллом, под чьим именем Джереми жил во время путешествия и сошёл в порту Бреста. Как прекрасно всё вышло. Просто я постоянно был рядом. Я следил, чтобы Джереми всегда был в порядке, чтобы у него всё получалось. Но тогда он ещё не творил чудеса, потому что своё первое чудо новый Мессия должен был совершить перед миллионами телезрителей, перед тысячами телекамер.

Так что я не кривлю душой (которой у меня нет), когда утверждаю, что Джереми был жалким маленьким ублюдком. Он был именно таким — ни больше, ни меньше. Вопрос в том, чем он в итоге стал.

После прибытия Джереми в Европу я тоже всегда был рядом. Я сидел на скамейке в парке, когда он разглядывал карту. Я шёл за ним по тёмным улицам Рима. Я столкнул их с Уной. Потому что Джереми мог выбрать любую другую шлюху. Но ему нужна была именно Уна, и я обеспечил эту встречу. Ту самую первую встречу.

Я исцелил Уну от её болезней. Я, а не Джереми Л. Смит.

Дело в том, что человеку не дано исцелять. Вы читаете в газетах многочисленные объявления об услугах народных целителей и экстрасенсов. Они кладут на вас руки, поят какими-то чудесными отварами, танцуют ритуальные танцы и распевают странные песни. Всё это глупости. Человек не может исцелять. Результат подобных манипуляций зависит лишь от того, верите ли вы в собственное выздоровление. Если верите — сработает эффект плацебо. Вам дают выпить обычной воды, но перед этим убедительно заверяют, что это чудодейственное средство, которое легко превратит вас в здорового человека. И вы верите так сильно, что излечиваетесь. Возможен и обратный эффект: человек читает медицинскую литературу, неправильно понимает какой-то абзац, находит у себя признак болезни, которой у него нет, и заболевает ею на самом деле. Это называется ятрогенией.

Христос был не совсем человеком. И не совсем Богом. Скажем так: Господь даровал Христу способность общаться с ним напрямую. А также практически все свои возможности. Иисус не прыгнул с высокого здания, поддавшись дьявольскому искушению, потому что не мог. Бог запретил ему. Нельзя, сказал Господь: если ты прыгнешь, ты разобьёшься. «Могу ли я накормить этих людей хлебами и рыбами?» — спрашивал Иисус. «Могу ли я превратить воду в вино?» «Могу ли я?» И Бог отвечал «да» или «нет». Иисус знал о своих способностях с детства и потому со временем научился отличать праведное от грешного. То, что мог, от того, чего Бог бы ему не позволил. И он вершил праведное. Исцелял, спасал, сохранял.

Джереми стал второй попыткой. Опытом, экспериментом. Ему дали вырасти в человеческой среде, не обременённым божественными возможностями.

Конечно, в случае с обоими Мессиями ни о каком эффекте плацебо не может быть и речи. Это были настоящие чудеса. Исцеления, прекращения войн, хождения по воде. Вопрос в другом: чем Джереми Л. Смит принципиально отличался от Иисуса? Я не говорю о характере или поведении: тут свои коррективы внесли время, место, атмосфера. Вопрос скорее во внутреннем состоянии. Ведь в итоге оба пришли к одному и тому же выводу — принятию собственной смерти во имя благой цели. Но они шли к этому разными путями.

Иисус знал о своих возможностях. Джереми — не знал.

И вот тут мне придётся сказать вам правду. Не ту, которую вы знаете. Не ту, которую вы видели и о которой читали. Даже не ту, которую я излагал на протяжении предыдущих десяти глав. Совсем другую правду. Истину.

Джереми Л. Смит не воскрешал Бенедикта XX, нет. Он просто подскочил к нему и поцеловал его в лоб, чтобы выиграть спор. В этот момент я, стоя за спинами кардиналов, сказал Папе: «Встань».

Кстати, план по устранению Джереми Л. Смита существовал уже тогда. Когда Спирокки пришёл в камеру, чтобы забрать новоявленного Спасителя, решение о его жизни ещё не было принято. Велика была вероятность того, что Джереми Л. Смита отведут в какой-нибудь тёмный подвал, поставят на колени и пустят ему пулю в затылок. А людям объяснят, что это был просто мелкий хулиган, а Папа очнулся сам, и это чудо Божье. Однако сработала ставка на алчность. Кардиналы увидели в Джереми источник доходов, и это спасло ему жизнь. Моего вмешательства не потребовалось.