Читать книгу "Грабеж и спасение. Российские музеи в годы Второй мировой войны - Коринна Кур-Королев"

просто не упоминать об этом расхождении, а только установить, чтó имеется в наличии938.

Извлечение фигур из бункера, которое началось в конце августа, оказалось сложным делом. Сначала не нашлось рабочих. Потом появились 15 рабочих, но работы можно было выполнять только по утрам с аварийным освещением, так как военная администрация экономила электроэнергию и после обеда ее подача прекращалась. К тому же бронзовые фигуры нельзя было просто складывать на улице, их должны были охранять полицейские. Наконец, 3 сентября все фрагменты фонтанной скульптурной группы подняли на поверхность. Их отмыли, и из мюнхенского Национального музея специально приехал фотограф, чтобы их сфотографировать. После этого возникла проблема с упаковкой. Ящики, пригодные для транспортировки по морю, нужно было вручную изготовить, а для этого требовался материал. Тем временем по неизвестным причинам всю советскую команду в реставрационной комиссии заменили. Зорин уполномочил другого сотрудника, майора Болтанова, расписаться за получение ящиков. 14 октября состоялся окончательный совместный осмотр двенадцати ящиков, и они были отправлены через Бремерхафен в Советский Союз. Но и на этом история не закончилась: когда груз распаковали в Петергофе, одной из двух числившихся в транспортной описи фигур морских коней с всадником не досчитались – вместо нее в ящике оказался немецкий мотоцикл. Так что не только война создавала условия для незаконных сделок: послевоенный период тоже был временем дефицита, хаоса и неопределенности с правами собственности, а грабежи и воровство оставались частью повседневной реальности.

6. НЕРАЗБЕРИХА С «ТИХВИНСКОЙ БОЖИЕЙ МАТЕРЬЮ»

В случае с фонтаном «Нептун» сотрудничество между американским и советским реституционными ведомствами, хотя и не было гладким, характеризовалось обоюдным стремлением к скорейшему возврату культурных ценностей. Иначе разворачивались события, связанные с «Тихвинской Божией Матерью» – чудотворной иконой, захваченной немецкими войсками осенью 1941 года и привезенной в Псков. Она попала в руки епископа Рижского Иоанна (Гарклавса), который забрал с собой эту икону и другие культовые предметы, когда осенью 1944 года его эвакуировали в Германию. В 1948 году он находился в лагере для латвийских беженцев в Херсбрюке под Нюрнбергом. 6 октября 1948 года генерал-майор Зорин обратился к Оррену Р. Мак-Джанкинсу, в то время руководившему американским отделом репараций и реституции, и предъявил претензии на икону939. Тогда Ричард Говард, глава Американской военной администрации Германии940, поручил Андре Корменди, руководителю Северо-Баварского отдела памятников, изящных искусств и архивов, опросить бывшего архиепископа Рижского Иоанна. Тот предъявил Корменди все иконы, висевшие в маленькой временной часовне, где он проводил богослужения для перемещенных лиц. Той иконы, о которой шла речь, якобы среди них не было. Иоанн, однако, продемонстрировал открытку с ее изображением и объяснил, что немецкие оккупационные войска напечатали ее в пропагандистских целях, чтобы показать, как сильно они заботятся о русской церкви. Икона, изображенная на открытке, по словам архиепископа, впоследствии находилась в соборе в Риге, а оттуда была перенесена в женский монастырь. Мак-Джанкинс 21 октября передал эту информацию советской стороне941, но сразу же получил ответ, что искомая икона находится в часовне внизу справа. После этого американцы решили провести дальнейшее расследование.

Андре Корменди 26 октября еще раз встретился с епископом. В протоколе их беседы, который был для сведения выдан Иоанну, Корменди отметил, что передал его заявления высшестоящим инстанциям и что икону не разрешается удалять с ее места до тех пор, пока не выяснится, кому она принадлежит942. Видел ли Корменди икону уже во время своего первого визита? Или он принял объяснение Иоанна без всяких сомнений и вопросов? Или, может быть, он старался, поднимая как можно меньше шума, сделать так, чтобы уникальная икона осталась в руках Латвийской православной церкви в изгнании? Из официальных документов никаких выводов относительно позиции Корменди сделать невозможно. Во время второго опроса епископ заявил на ломаном немецком: «На запрос мистера Корменди я заявляю, что находящаяся в моей часовне икона, называемая Святой Марии Тихвинской, привезена мною из Рижского собора в 1944 году, когда нас эвакуировали из Риги»943.

В тот же день Иоанн написал генералу Люсиусу Клею – военному губернатору американской зоны оккупации Германии и командующему сухопутными войсками США в Европе, – что взял с собой в эмиграцию из Латвии «один из многочисленных образов Святой Матери типа Тихвинской Мадонны», к которому «военные власти» теперь проявляют большой интерес, а мистер Корменди даже выразил мнение, что она может быть изъята у него и передана СССР. Но этого ни при каких обстоятельствах не следует допускать:

Когда я забрал себе этот образ, я имел в виду духовное попечение о моей несчастной латышской пастве, которая потеряла свою Родину, свои связи, свои церкви и другие священные для нее места и которая вынуждена жить в эмиграции. Вышеупомянутый образ служит утешением и ободрением в их нелегкой судьбе. Этим письмом я обращаюсь к Вам и прошу Вашей помощи. Я умоляю не отнимать этот образ у меня и моей паствы. Пожалуйста, дайте указание, чтобы этот образ оставался со мной как с епископом Латвийской православной церкви и в моем распоряжении, пока я живу в эмиграции и до тех пор, когда я смогу вернуться на свою родину, освобожденную от большевизма944.

Одновременно епископ попросил поддержки у своих братьев по вере в США и получил ее в виде телеграммы от архиепископа Сан-Францисского Феофила (Пашковского), митрополита всея Америки и Канады, который писал, что икона поступила из антирелигиозного музея в СССР и должна быть защищена от богохульства.

Американская сторона, казалось, склонялась к тому, чтобы выполнить просьбу, но, вероятно, хотела защитить себя от ожидаемых советских обвинений. Иоанну не разрешили удалять икону из часовни до тех пор, пока не будет решен вопрос о праве собственности. Филип Хокинс, начальник отдела собственности Американской военной администрации, 10 ноября 1948 года направил Клею меморандум для внутреннего пользования, в котором наметил дальнейшие шаги. Пункт 1: Двукратное расследование этого дела показало, что соответствующая икона у епископа имеется, однако пока не удалось определить, была ли эта икона вывезена из СССР или из Латвии. Пункт 2: Если она поступила из Латвии, то требование СССР должно быть отклонено, так как СССР не является законным владельцем объектов из Латвии. Пункт 3: Если происхождение иконы из Латвии удастся установить однозначно, то епископ должен взять ее с собой в США. Пункт 4: Генерал Клей должен отдать соответствующие распоряжения, если он согласен с пунктом 3945. Дальнейшие шаги осуществлялись по этому плану. Епископа заверили в том, что оккупационные власти США не