Читать книгу "Хроники Тарры - Инна Викторовна Беляцкая"

воздух. Ребята тоже меняются. Сосед справа — в облаке из светящихся организмов, каждое движение сопровождается разноцветными всполохами огней. Кто-то плывет словно в океане. Вокруг бурлит нечто-то темно-синее, напоминающее жидкость, а вдоль тела видны серебристые плавники. Крылья мелькают еще у двоих. Слева — целых четыре крыла странного ярко зеленого цвета, хм, кто-то явно переборщил. Он оборачивается, чтобы рассмотреть, но обзор закрывает Дени — совсем молодой оператор. Дени обгоняет, улыбается и машет рукой. У Дени тоже крылья — белые, громадные. Под цвет крыльям Дени отрастил волосы. Собранные в пучок они развеваются на ветру.

Фоном проскакивает понимание: как странно видеть именно Дени сегодня. Дени больше нет. Спустя три года, после того выхода, он погибнет.

Себ, в восторге открывает рот. Удивить, ошарашить вот так новенького — своего рода ритуал.

— Неизменная традиция Башни — каждый придумывает себе образ, — объясняет он.

— Какой угодно? — интересуется Себ.

— Да, любой, насколько хватит фантазии. В глубоких слоях принято создавать вокруг себя атмосферу другого восприятия, своего рода иллюзию. Некоторые остаются в одном и том же образе годами, другие меняют чуть ли не каждый день, как одежду.

— А ты? — спрашивает Себ.

Роберт смеется в ответ, он не изменился. Нет ни крыльев, ни аксессуаров. Вокруг лишь несильное золотистое мерцание, похожее на генерацию энергии.

— Отсутствие образа тоже образ, — поясняет он Себу.

— Надир… — Ласковый голос позвал его, потянул вниз. Комната, огонь, медленный танец золотистых искорок. Марика. Девушка склонилась над ним. Монетки соприкоснулись и звякнули.

— Надир, — повторила Марика, — ты в порядке?

Он тряхнул головой. Сумбур, обрывки воспоминаний, надо же, его воспоминаний.

— Что в напитке, что вы мне дали? — хрипло прошептал Надир.

— Все нормально, успокойся. — Отпусти себя, выпусти на волю.

— Выпустить? О чем ты? — переспросил Надир.

Голова закружилась, комната поплыла, изменила очертания. Он находился внутри оболочки, в которой сосредоточились сознания остальных, Надир чувствовал их. Тонкие ниточки, исходящие от каждого, стекались к сфере, вращающейся напротив него. Негромкая музыка, мелодия, протяжная и ритмичная. Начатая шаманкой, то есть жрицей, но он воспринимал ее именно, как шаманку, и подхваченная горцами. Они напевали, закрыв глаза, и раскачивались в такт.

«Подключение, но без кантары, вот что это такое, — понял Надир. — Напиток — катализатор, чтобы вывести, освободить разум. Ну да, церемония единения».

Шаманка соединяла, затягивала, сфера медленно закручивалась. Надир подумал, что мог бы собрать, объединить их всех. Он коснулся Марики, спросил, мысленно, не разжимая губ:

— Объединенное сознание, так ведь?

— Да, это радость, когда мы вместе. Присоединяйся.

Посадочная площадка. Камешек на невысоком бордюре. Он раскачивается, поднимается на носок, опускается на пятку, балансирует на самом краю. Прыгать вверх или вниз?

Что будет, если он присоединится? Его сознание мощнее, сильнее, чем у горцев. Такой разум подавляет. Что случится? Он соединится с остальными или проглотит их, растворит в себе?

Надир пытался удержаться, балансируя на грани. Кто это, Фрэнк? Надир почувствовал знакомый разум, практически открытый, хотя напарник и держался особняком, не торопился объединяться.

Фрэнку грустно. Напиток пробудил воспоминания. Недобрые, нежеланные. Те, что Фрэнк так тщательно скрывал, удерживал глубоко внутри.

Девочка с золотистыми кудряшками. Маленькая сестричка. Мать — черные глаза горцев, бледная кожа. Теперь понятно, какое отношение Фрэнк имеет к общине. Его мать — эртанка. И что случилось потом? Интернат, ставший шоком для домашнего мальчика, первая кровь, уроки выживания, генерал, в качестве благодетеля. Отсюда и обида на горцев, не захотевших забрать мальчишку-полукровку. Не захотели или не смогли? Кто он, Фрэнк — заложник, разменная монета? И почему он здесь?

— Тише, Фрэнк, — Надир потянулся к нему разумом, чтобы успокоить. — Тише, все прошло.

Фрэнк улыбнулся, отбрасывая все лишнее, и нырнул в сферу.

Надир увидел себя со стороны. Себя и Роберта, двойное сознание, соединенное, но не объединенное. Две расколотые половинки. Роберт недоволен. На Тарре так не принято, вернее, принято, но не так. Даже во время выхода в Башне кантара препятствует слиянию разумов в одно целое. Они все вместе, но и каждый сам по себе. Роберт обычно закрыт, не любит пускать кого-либо в свое сознание. Надир протянул ему руку, как бы вопрошая: идем с ними, братишка? Роберт молчал, кусая губы, обдумывал. Не получив ответа, Надир потянул сферу на себя, почувствовал разум общины. Много точек, сошедшихся вместе, искорок сознания потянулись к нему во всех сторон. В глазах вспыхнули оранжевые огоньки. Перед ним возникло удивленное лицо жрицы. Она резко выбросила ладонь, словно пытаясь защититься.

— Что ты делаешь? — хриплый окрик Сигура.

— Марика, уведи его, он слишком силен, — велела жрица.

Марика, взяла его за руку:

— Пойдем со мной, Надир.

Он отпустил сферу, послушно пошел за девушкой, позволил себя увести.

Тоненькая фигурка, позвякивание монеток, браслеты на запястьях, маленькая ладошка в его руке. Босые ступни, нежные и гладкие, как у ребенка. Непослушный завиток на шее, нетерпеливые губы.

— Я хочу тебя всю, — прошептал Надир, и потянулся к ней сознанием. Две точки соприкоснулись, слились, стали единым. Он видел ее мысли, читал ее ощущения, мыслил ее понятиями. Еще немного, его сознание растворится в ней, а после он вберет Марику в свой разум целиком, без остатка.

Кто-то остановил его, не Роберт, нет. Тот слишком деликатен, предпочел удалиться. Кто-то другой. Голос прозвучал в его голове, властный, как приказ: «Остановись, не смей, не имеешь права». И Надир отпрянул, отступил.

— Что с тобой случилось? — Марика рассматривала уродливые рубцы.

— Да так, попал по глупости, — ответил Надир.

— Попал? — Глаза Марики расширились.

— В плен, — пояснил Надир.

— И это там, в плену?.. — Марика не договорила. — Как ты это выдержал? — девушка осторожно коснулась обезображенного бока.

— Не помню.