Читать книгу "Василий Розанов как провокатор духовной смуты Серебряного века - Марк Леонович Уральский"

В «дедушкин возраст» у всех мужчин пробуждается воображение к faillis'y, чувство к нему, желание его, и именно — пассивное, через желание служить: и через vulv'у дочери каждый и «становит лампаду» перед юношею, о чем пишет Платон.

И вообще ниже пояса я не ТаПичен, не vuIv'hct даже: но выше пояса я и fall’ист и vulv’ичен — и это для меня поистине есть фетиш. Мне кажется, у меня мозг fall’образен и особенно vulv’ообразен, — правая 1/2 его — faillis, левая — vulva: и их соотношение напоминает мне душу, особенно во время писания, да и всегда, в свободную минуту. Но как я «писатель» — то ниже пояса все довольно бездеятельно и даже равнодушно.

Как я рад, что Вы единственный <…> понимающий Ф<АЛЛ> и ktelc;[239]. Ведь без этого невозможно НИКАКОЕ понимание античного мира, кот<орый> весь был пропитан чувством ф. и кф. Кстати: головной убор из фаллов — существует, разве Вы у меня не видели в египетских снимках?

Мое — абсолютное согласие (достижения древо жизни, фаллы). А знаете, ученым «в голову не приходило», что фаллом «наивные люди и звери» совокупляются, и они знают его только как орган соитья. Честное слово. Т. е. «знают-то они знают», но как бы за стеной, глухо, «на себя никогда не оглядываясь», у товарищей по науке естественно никогда не видав фал. ορδθς <истинный, настоящий, греч.>. И т. д. В «Люд. лун. света» я первый раз стал соображать, что Бюхнерам[240] «в голову не приходит», что ЕСТЬ фаллы на свете, или как говорил один (единственный) удачный поляк в Симбирске: «Есть русское наречие х…». И от этого доходя до фаллизма в древности, «готовые слова», какие-то ватные и туманные, и ничего живого с ними не соединяют.

Есть 2 корня. 1) жалость, боль = христианство; 2) фалл, приятность = язычество но в общем у меня действительно есть внутреннее желание с коим параллельно идет и «дух сочинений», чтобы все люди вместе были, были больше расположены к совокуплению, чтобы фаллы поднимались энергичней и, м. б., несколько чаще, чем теперь, также и ктыфы <здесь — вульвы>, и чтобы вообще артериальной крови поприбавилось, венозной поубавилось, и t° человечества повысилась. А потому пусть так и формулируют: хочется зан<иматься> онан<измом>. Только надо вот еще что заметить: жизнь древних не была бы «загромождена (Ваши слова) фалл<осами> Памяти», если б они не были вообще и всегда приятны своим видом (как теперь неприятны, и купающиеся закрывают части эти). Можно даже тут (м.б.?) провести разницу: фалл. б<ыл> и мужчинам и женщ. приятен, а κτεις <здесь — вульва> явно не была приятна, п. ч. все-таки деформировалась в изображениях. Или она была таинственна? И теперь самки хвостом прикрывают. Я не понимаю, что это и почему. Кобели хвастаются обнаженным фалл<ом>, вытягивают его, напр. перед людьми, ложась на спину. Разница эта очень любопытна. В конце концов (моя мысль) женщина таинственнее и лучше (нас).

Собственно, кроме «х. я» в юдаизме НИЧЕГО еще не содержится. И в очищенности-то, изоляции — и суть и глубина и сила Израиля. Они выделили существенное, а все другое только рассматривают кож «прилагательное».

Теперь: существо х. я мы вообще не знаем, не понимаем. Из мужчин лишь s-ты, «влекущиеся к тому, как женщины» — уразумевают его, а мужчины вообще и нормально «никакого внимания не обращают» на свой орган и воистину «плюют на него» <а>. Х..я если не понимают, то чувствуют (кроме s-тов) еще женщины.

<…> Если мы посмотрим на устроение «его», то мы увидим, что он состоит из цилиндра: a caput его (суть сутей), во 1-х, есть прообраз устроения головы животных (поразительное сходство) и, с другой стороны, это прямо — объемом, величиной, формой — есть как бы насаженный на коровий рог детский сосок, соска. Сходство и приспособление, в природе вещей лежащее, до того разительно — что нужно оставить всякие сомнения. И поразительно, что этого нет ни у быков, ни у лошадей, ни у кого, а только у homo sapiens[241]. А совокупление — есть у всех. Форма головки абсолютно не нужна для совокупления. Именно у человека, и у одного только человека, х. я создан не для одного совокупления, а для милования. «Милый» — не у быка, не у жеребца, а только у мужчины.

Отсюда ясно, что действительно в «историю сотворения мира и человека» включена идея и суть и вдохновение к «s». И это-то и есть ноуменальная тайна мира. Теперь женщина: да она без «s» сотворяет то, что делается в «s», — sua sponte <По естественной воле (лат.)> и никем не наученная. А с другой стороны: «если женщины так нас ласкают», то уж это прямо есть переход к «s», ибо суть не в ласкающем, а в ласканьи [РОЗАНОВ-СС. Т. 29. С. 207–208, 213, 215, 269–270, 281, 302, 360–361].

По поводу розановской фаллоцентричности существует иронический анекдот в книге «Кукха. Розановы письма» Алексея Ремизова — друга и почитателя таланта В. В. Розанова:

X. (Хобот)

Поздно вечером, как всегда, зашел к нам В. В. Розанов.

Это было зимою в М. Казачьем переулке, где жили мы соседями.

Я завел такой обычай «страха холерного», чтобы всякий, кто приходил к нам, сперва мыл руки, а потом здоровался. И одно время в моей комнате стоял таз и кувшин с водою.

В. В. вымыл руки, поздоровался и сел в уголку к столу под змею — такая страшная игрушка черная белым горошком, впоследствии я подарил ее людоедам из Новой Зеландии, представлявшим в Пассаже всякие дикие пляски.

Посидели молча, покурили.

На столе лежало письмо, из Киева от Льва Шестова.

— Шестов приезжает! — сказал я, — будем ходить стаей по Петербургу. В конке он за всех билеты возьмет, такой у него обычай. Пойдем к Филиппову пирожки есть с грибами. Потом к Доминику

— До добра это не доведет, — сказал В. В.

И умилительно вздохнул:

— Давай х. (хоботы) рисовать.

— Ничего не выйдет, Василий Васильевич. Не умею.

— Ну, вот еще не умею! А ты попробуй.

<…>

Взяли мы по листу бумаги, карандаш — и за рисованье.

У меня как будто что-то выходить стало похожее.

— Дай посмотреть! — нетерпеливо сказал В. В.

У самого у него ничего не выходило — я заглянул — крючок какой-то да шарики.

— Так х. (хоботишко)! — сказал я, — это не настоящий.

И вдруг —