Читать книгу "Уроки магии - Элис Хоффман"

– Надо завершить там кое-какие дела. – Общество этого человека начинало ей нравиться, и она добавила: – Спасешь жизнь – выиграешь жизнь.

– Чью? – поинтересовался он.

– Для вас? Жизнь каждой женщины, которая не будет повешена. Вы спасете их души, и все праведные поступки окупятся вам сторицей.

– А для вас? Что вам там делать?

– Моя дочь сейчас в Салеме.

– Понимаю. – Йост Ван дер Берг обвел взглядом холмистый зеленый ландшафт.

Они проведут одну ночь в гостинице, в Коннектикуте, но он понимал, что надеяться ему не на что.

Мария носила золотое кольцо, а когда он спросил, замужем ли она, в ответ услышал только, что это действительно старинное обручальное кольцо, изготовленное в Испании.

– Я удивлен таким уклончивым ответом, ведь вы мыслите очень логично. – Мария строго посмотрела на него, он рассмеялся и сказал: – Вы, очевидно, верите в любовь.

Ван дер Берг был рассудительным человеком и полагал, что чувства и страсти можно обуздать и излечиться от них, как от болезней, а непосредственные эмоции не более чем досадная помеха. Он всегда думал, что сумасшествие происходит от избытка чувств. Именно это случилось в Салеме. В людях возобладали эмоции: ревность, ненависть и страх вылились в мстительность.

– Любовь очень важна для многих людей, – сказала Мария.

– Она или есть, или ее нет, – ответил доктор.

Мария улыбнулась. Ей нравилось спорить с этим человеком, свято верившим в здравый рассудок. Рядом с ними жужжала муха, и доктор поймал ее рукой.

– Это создание существует. Мы можем его слышать, трогать, видеть своими глазами. Способны ли мы то же проделать с любовью?

Таким образом он пытался убедить ее провести с ним ночь, доказать, что это было бы логично для двух находящихся в гармонии умов. Доктор не боялся женщины, равной ему, ни в постели, ни в жизни.

– Не согласитесь ли вы, что сама судьба свела нас вместе, или, проще говоря, это стало результатом наших общих интересов? Разумно, что такая связь влечет за собой желание.

Предложив близость, он протянул ей руку, но Мария деликатно отвела ее. В тот же день она приготовила доктору Чай для избавления от любви из имбиря, меда и уксуса. Этот рецепт действовал безотказно. Когда они прибыли в Бостон, между ними все было кончено и преодолено. Они оставались партнерами по борьбе с манией охоты на ведьм, и ничего больше. Пожав доктору руку, Мария поблагодарила его за все, что он сделал для нее и для преследуемых женщин округа Эссекс. Он изменил мир, и ее мир тоже изменился.

«Никогда не забывай, кто ты есть, – говорила ей Ханна Оуэнс, – чего бы тебе это ни стоило».

У нее было сердце, и она ничего не могла с этим поделать. Вот почему она оставила письмо на столе дома на Мейден-лейн на случай, если Самуэль вернется. И конечно же, она не могла отдать свое сердце этому доброму серьезному мужчине, рассудительному доктору, который даже не верил в любовь. То, чему суждено быть, уже началось. Будущее было написано деревом, поцелуем, зароком, истершейся веревкой, человеком, который не верил, что любовь способна стать проклятием.

III.

Джон Хаторн редко ел с семьей: обычно он уходил рано и возвращался, когда все уже спали. Но однажды утром судья ворвался в дом как ураган, в страшной спешке: ожидалось назначенное в последний момент собрание. О нем оповестил клерк, бегавший из одного дома в другой. К счастью, здание суда находилось буквально в нескольких шагах, и у Джона оставалось время, чтобы хотя бы выпить чаю с гренками. Он был красивым мужчиной, хотя ему перевалило за пятьдесят, – высоким, темноволосым, преисполненным собственной значимости. Его плащ был прекрасно отглажен, начищенная обувь сияла, хотя на улице было грязно. Фэйт отступила на шаг назад, у нее даже перехватило дыхание. Наконец-то это случилось: она увидела отца. Именно этот человек был повинен в преступлениях против нее, матери и женщин Салема. У Фэйт были высокие скулы и длинные ноги, как у Джона. Он, как и она, поджимал губы, когда был погружен в свои мысли, и так же, как Фэйт, был привередлив в еде.

Фэйт приготовила пудинг из кукурузной муки и свежие крапчатые яйца с петрушкой. Она проснулась затемно, поэтому оставалось время на то, чтобы испечь яблочный пирог и печенье с корочкой для утреннего чая. Яблоки используют в любовных заговорах и в заклинаниях-напоминаниях. Чтобы добиться этого, Фэйт добавила розмарин, целую аккуратно срезанную веточку. Пусть Джон Хаторн вспомнит все зло, что принес им, пусть мысли об этом терзают его и он почувствует раскаяние. Именно поэтому она здесь: посмотреть ему в лицо и проклясть, чтобы он молил о милосердии хотя бы раз в своей жизни.

Девочка хотела казаться обычной служанкой, чтобы Хаторн особо к ней не приглядывался и не выяснял, кто она на самом деле. Пока Джон даже не замечал ее. Чтобы сделаться почти невидимой, она туго стянула волосы в узел на затылке, убрав их с бледного лица. Голову Фэйт покрывала белым чепцом, чтобы не выбивалось ни пряди, иначе Хаторн, если у него вообще остались какие-то воспоминания о ней, наверняка узнал бы ее по рыжим волосам. Она накрасила брови чернилами, чтобы сделать их темнее, а ресницы – измельченным карандашным грифелем.

Фэйт ясно видела: главные эмоции, которые обуревают судью, – честолюбие и внутреннее беспокойство. Она страстно желала принести несчастье в этот дом, заставленный унылыми стульями, обитыми тканью из ангорской шерсти, и сосновыми столами. Присутствие Фэйт не осталось незамеченным: старший сын хозяев, красивый мальчик всего на пару лет старше, не сводил с нее глаз. Он что, девчонки раньше не видел? Наверное, из-за пуританских порядков в семье мальчик и в самом деле никогда раньше не сталкивался вблизи с девочкой своих лет. Его спальня находилась как раз напротив кладовки, где она спала. Возможно даже, Фэйт ему снилась.

Младшие дети Фэйт будто не замечали, и это ее вполне устраивало. Они еще были невинными крошками, а их общий отец не баловал малышей лаской. Фэйт сказала хозяйке, что ее зовут Джейн Смит, она сирота, выросшая на ферме в Андовере, и согласна на любую работу.

– Мой муж выпьет чаю, – сообщила служанке Руфь Хаторн, – и съест кусок яблочного пирога. Днем его не будет.

– Пирога не надо, – проворчал Джон, уткнувшись носом в бумаги для дневного собрания.

Дети хорошо знали, что нельзя мешать отцу, когда он работает, а тот редко отвлекался от дел даже дома.

Фэйт налила ему чашку Чая, вызывающего откровенность, пролив на стол несколько капель. И тогда Хаторн наконец ее заметил.

– Кто это? – поинтересовался Джон.

– Джейн, подарок небес, – ответила Руфь. – Она мне очень помогает. Замечательно печет пироги, настоящая мастерица в кулинарии. Даже готовит чай по собственному рецепту. – Чай, привезенный из Англии, был очень дорог, и многие пили взамен малиновый чай, напиток, который прозвали «чаем свободы», сильно уступавший по вкусовым качествам тем настоям, что готовила Фэйт. – Нам так повезло! – радостно воскликнула Руфь.