Читать книгу "Во власти девантара - Бернхард Хеннен"

Он посмотрел на свою тень. Еще слишком велика! Еще несколько часов до полудня! А жара нестерпима уже сейчас!

Мандред одернул себя. Только не показывать слабости! Почему эльфы так хорошо переносят это? Нурамон казался немного утомлен, он далеко не такой крепкий парень, как Фародин. Но даже он держался хорошо. Мандред вспомнил то время, когда они охотились на человека-кабана. Нурамон сплел какое-то заклинание, которое поддувало ему под одежду теплый воздух. Посреди лютой зимы эльф не мерз. Может быть, они умеют остужать воздух под одеждами? Может, это их тайна? Должно быть, что-то в этом роде.

«Я уже тоже перестал потеть», — устало подумал Мандред. Но не потому, что привык к жаре. Он просто высох, словно кусок старого овечьего сыра. Снова провел языком по пересохшим губам. Они опухли.

Мандред ухватился за луку седла своей кобылки. Даже ей, похоже, была эта жара нипочем. Сегодня утром он поделился с ней последними каплями воды. При этом она посмотрела на него своими большими темными глазами, словно сочувствовала ему. Лошади, которые сочувствуют людям! Похоже, эта жара сводит его с ума!

Здесь, в пустыне, ужасно тихо. Можно даже услышать, как песчинки трутся друг о друга, подгоняемые ветром.

Шаг за шагом. Дальше и дальше вперед. Лошадь тащит его. Опираться хорошо. Оба эльфа вели своих лошадей в поводу. А его ведет лошадь! И у него уже не осталось сил противиться этому!

Ветер посвежел. Мандред издал грубый гортанный звук. Когда-то давно это было смехом. Свежий ветер! Ветер, горячий, напоминающий жар, ударяющий в лицо пекарю, когда тот открывает печь. Какой дерьмовый конец для воина! Фьордландец готов был разрыдаться. Но слез больше не было. Он высох, словно яблоко. Какая жалкая смерть!

Он поднял голову. Солнце кололо в лицо, его лучи были подобны кинжалам. Мандред перевернулся на бок. Взгляд его скользнул к горизонту. Ничего, пустыня бесконечна. Только белые скалы и желтый песок.

Вот, опять оно! Воздух плавится. Становится густым и слизким. Почти как студень. Дрожит и растекается. Интересно, он тоже растечется в самом конце? Или в какой-то момент высохнет до такой степени, что внезапно полыхнет огнем? Быть может, он просто упадет и перестанет жить…

Мандред стянул с пояса бурдюк, снял крышку и приставил к губам сделанный из рога мундштук. Ничего. Он знал, что давно уже все выпил. Но хватило бы даже одной-единственной капли! Просто воспоминание о воде. Он в отчаянии выжал кожу. Из мундштука пахнуло теплым воздухом. Закашлявшись, ярл выронил бурдюк.

Он раздраженно взглянул на идущего впереди Фародина. У него бурдюк побольше. Наверняка еще есть вода, просто делиться не хочет.

Не просить, напомнил себе Мандред. То, что выдержат эльфы, вынесет и он. Он гораздо крупнее и сильнее обоих этих негодяев. Быть того не может, чтобы они переносили эти муки лучше, чем он. У них наверняка бурдюки получше. Или, может, зачарованные бурдюки, которые никогда не пустеют. Или… Да, точно! Не волшебство, нет! Ночью, когда он спал, они украли его воду! Только этим и можно объяснить то, что они еще бегают. Шаг за шагом по этому проклятому песку. Но его, Мандреда Торгридсона, им не обмануть. Пальцы нащупали секиру на поясе. Он будет следить за ними. И когда они не будут ожидать, нанесет удар. Украсть у него воду! Низкие, подлые негодяи! И это после всего, что они пережили вместе!

Его правая рука соскользнула с луки седла. На нетвердых ногах он сделал еще несколько шагов, а потом упал на колени. Нурамон тут же оказался рядом с ним. Кожа у него была розовой. Под глазами образовались черные круги… Но губы не полопались. У него было довольно воды! Его воды! Левая рука Мандреда вцепилась в древко секиры. Ему никак не удавалось вынуть оружие из-за пояса. Нурамон наклонился немного вперед. Его руки были приятно-прохладными. Они коснулись лица Мандреда. Жжение прекратилось.

Прямо над собой Мандред видел горло эльфа. Горло, полное вкусной, жидкой крови. Нужно только укусить. Ему наверняка хватит сил прокусить горло зубами. При мысли о том, как кровь окропит его истерзанное лицо, Мандред сладко вздохнул.

— Нурамон? — в голосе Фародина Мандред впервые услышал страх. — Что это такое?

Эльфийский воин остановился и указал на горизонт. Между небом и пустыней появилась узкая коричневая полоска, нараставшая с каждым ударом сердца.

Мандреду показалось, что воздух превратился в вязкую, удушающую массу. С каждым вздохом горло словно обжигало огнем.

— Буря? — неуверенно произнес Нурамон. — Это может быть буря?

Порыв ветра швырнул песок в лицо Мандреду. Ярл заморгал, чтобы освободить глаза. Нурамон и Фародин схватили человека под руки и потащили за невысокий камень. Конь Нурамона испуганно заржал. Прижав уши, он не отводил взгляда от коричневого вала, становившегося все выше и выше.

Оба эльфа заставили лошадей опуститься на колени за скалой. Мандред громко застонал, когда ему довелось увидеть, как Фародин вылил остатки воды на платок и завязал ноздри своему коню. Кобылка Мандреда от страха издавала странные рычащие звуки. А потом небо вдруг исчезло. Вуаль из быстро вращающегося песка заслонила мир, заставив его сжаться до нескольких шагов.

Нурамон закрыл Мандреду нос и рот влажным платком. Сын человеческий жадно сосал влажную ткань. Глаза превратились в узкие щелочки, и, несмотря на это, песок пробивался даже через ресницы.

Фародин удачно выбрал укрытие. Они сидели с подветренной стороны скалы, наблюдая, как справа и слева бесконечно тянется принесенный ветром песок. Земля и небо, казалось, слились воедино. Сверху их обсыпало пылью и песком. Однако большую часть ветер проносил мимо.

Несмотря на платок, закрывавший рот, Мандред чувствовал песок между зубами и в носу. Он проникал в одежду, терся об измученную кожу. Вскоре платок полностью залепило, и Мандреду снова стало казаться, что он вот-вот задохнется. Каждый вздох был мучением, хотя из-за бури жара несколько спала.

Глаза нещадно пекло, и он зажмурился. Какое бы то ни было ощущение времени оставило его. Ветер похоронил его заживо. Ноги его наполовину исчезли в песке, и у него уже не было сил восстать против этого и освободиться.

Мандред чувствовал себя полностью высушенным. Ему казалось, что густеющая кровь течет по жилам. Так вот, значит, каков конец…

Тропы эльфов

— Ты только посмотри на это! — Фародин жестом подозвал товарища.

Нурамон помедлил. Он вел в поводу Фельбиона, к седлу которого они привязали Мандреда. Сын человеческий погрузился в глубокое беспамятство. Сердце его билось очень медленно, а тело было слишком горячим. «Самое большее еще один день», — сказал Нурамон утром. С тех пор прошло восемь часов. Они должны найти воду, иначе Мандред умрет. И они тоже уже не смогут выносить эту жару. У Нурамона ввалились щеки, вокруг воспаленных, покрасневших глаз образовались мелкие складочки. Было совершенно очевидно, что борьба за жизнь Мандреда толкает эльфа на грань собственного истощения.