Читать книгу "Века перемен. События, люди, явления: какому столетию досталось больше всего? - Ян Мортимер"

Пожалуй, самые значительные достижения, которых удалось добиться женщинам в XIX в., – разрешение на обучение в университетах и получение профессий. Хотя несколько женщин стали хирургами и врачами еще в конце XVI в., общество стало намного нетерпимее к женщинам-профессионалам в семнадцатом[170]. Еще в 1800 г. ни один университет, госпиталь или медицинское училище в мире не принимало женщин-студенток. Ситуация менялась очень медленно. Оберлинский колледж, богословское учреждение в Огайо, разрешил женщинам посещать лекции с 1833 г. и стал выдавать им ученые степени с 1837. В 1847 г. настойчивая Элизабет Блэкуэлл сумела поступить в Женевский медицинский колледж Нью-Йорка, который окончила в 1849-м. Через шесть лет Университет Айовы стал заведением с совместным обучением мужчин и женщин. В 1861 г. 37-летняя журналистка Жюли-Виктуар Добье получила диплом бакалавра в Лионе. В 1864 и 1865 гг. две русские женщины сумели сдать вступительные экзамены на медицинском факультете Цюрихского университета; одна из них, Надежда Суслова, успешно защитила докторскую диссертацию в 1867 г. В Великобритании Элизабет Гарретт Андерсон обучалась частным порядком и сдала экзамен на вступление в Общество аптекарей в 1865 г. После этого она читала лекции в Лондонской женской школе медицины, основанной в 1874 г. Софией Джекс-Блейк. Первая француженка получила докторскую степень (по медицине) в 1875 г. Таким образом, женщины постепенно начали пробивать баррикаду, защищавшую чисто мужской институт высшего образования, в основном – в области медицины. Первые женские колледжи в Кембридже, Гертон-колледж и Ньюнем-Холл были основаны соответственно в 1869 и 1871 гг., хотя Кембриджский университет отказывался выдавать ученые степени женщинам вплоть до 1948 г. Университетский колледж Лондона стал первым британским университетом, выдавшим женщине ученую степень, в 1878 г.; в том же году открылся Леди-Маргарет-холл, первый женский колледж Оксфордского университета. Университеты Швеции и Финляндии стали принимать женщин с 1870 г., Новой Зеландии – с 1871, Дании – с 1875, Италии и Голландии – с 1876. К 1900 г. женщины составляли 16 процентов всех студентов британских и 20 процентов швейцарских университетов, причем большинство студенток швейцарских университетов приезжали из России[171].

Весь этот список прорывов вовсе не означает, что женщин в 1900 г. уже принимали на равных в профессиональных кругах. Общество аптекарей, выдавшее лицензию Элизабет Гарретт Андерсон, после этого изменило правила и перестало допускать женщин. Британская медицинская ассоциация сделала то же самое, запретив женщинам вступать в свои ряды на 19 лет. Женщинам-врачам оказалась закрыта дорога во многие госпитали и на многие должности. Соответственно, невероятно важным событием стало то, что случилось в 1903 г.: Нобелевский комитет, присудивший Нобелевскую премию одному Пьеру Кюри за опыты с радиацией, которые он выполнял совместно с женой, все же поступил правильно и вписал в приказ о награде и ее имя. Мария Кюри затем получила вторую Нобелевскую премию в 1911 г., став первым в истории дважды лауреатом. Лучшей рекламы пользе женского образования для общества придумать было невозможно. По иронии судьбы, единственной причиной, по которой Мария Склодовская отправилась учиться в Парижский университет, где и познакомилась с будущим мужем, было то, что Краковский университет в ее родной Польше не принимал на обучение женщин.

Высшее образование стало, конечно, важным «испытательным полигоном» для женщин, но нельзя не отметить, что женщины, совершившие эти прорывы, в основном принадлежали к привилегированным слоям общества и имели хорошее начальное образование. Для многих людей общественные реформы были важны не потому, что им хотелось получить высшее образование: это был вопрос доступности чистой воды и хорошего питания, обучения чтению и письму. И образование было наименее важным из этих вопросов. Вот почему еще к 1800 г., хотя письменность существовала более пяти тысяч лет, более половины населения развитых стран было неграмотным.

Моделью обязательного бесплатного образования стала прусская система, которую ввел в 1717 г. Фридрих Вильгельм I, а затем, в 1763 г., доработал его сын Фридрих II. Австро-Венгрия приняла эту систему в 1774 г. Гораций Манн ввел эту систему в Америке в 1843 г., и Массачусетс (где Манн был министром образования) в 1852 г. стал первым штатом США, который сделал начальное образование бесплатным и обязательным. Испания последовала примеру американцев в 1857 г., а Италия – в 1859. В Англии и Уэльсе по всей стране были организованы школьные комиссии после принятия в 1870 г. Акта об образовании, продвигавшегося Уильямом Эдвином Форстером, но лишь в 1880 г. посещение школы для детей с пяти до десяти лет стало обязательным. Во Франции Жюль Ферри поспособствовал принятию закона, который сделал начальное образование обязательным, в 1881 г. Благодаря всем этим мерам страны Европы и Америка буквально за время жизни одного поколения превратились из в основном неграмотных в почти поголовно грамотных. Некоторые государства, например Португалия, намного отставали от общего уровня (лишь 36,1 процентов мужчин и 18,2 процентов женщин были грамотны к 1900 г.), но Франция, в которой в конце XVIII в. процент грамотных мужчин составлял около 47 процентов, а женщин – 27 процентов, в 1900 г. добилась показателей 86,5 процентов и 80,6 процентов, соответственно. Те же цифры в Великобритании выросли с 60 процентов в 1800 г. до 97,5 процента мужчин и 97,1 процента женщин в 1900-м, в США в 1900 г. грамотных мужчин было 89,3 процента, а женщин – 88,8 процента. Это поразительное продвижение – особенно то, что к концу века количество грамотных женщин практически сравнялось с количеством грамотных мужчин. Более того, в Канаде к 1900 г. женщин, умевших читать и писать (89,6 процентов), было больше, чем мужчин (88,4 процентов)[172]. Нет сомнения, что без всеобщего образования нельзя было даже представить себе идею равенства полов в юридическом, моральном и финансовом плане или равенства возможностей для всех членов общества, не говоря уж о том, чтобы воплотить ее в жизнь.