Читать книгу "Homo Deus. Краткая история будущего - Юваль Ной Харари"

Либералы потому так высоко ценят личную свободу, что свято верят в свободную волю людей. С точки зрения либерализма, решения избирателей и потребителей не являются ни предопределенными, ни случайными. Конечно, внешние силы и привходящие обстоятельства влияют на людей, но в итоге каждый может от них абстрагироваться и принять решение самостоятельно. Потому либералы и превозносят избирателя с потребителем и призывают нас слушаться своего сердца и поступать, как подсказывают чувства. Именно наша свободная воля наполняет вселенную смыслом и, поскольку никто другой не может знать, что вы на самом деле чувствуете, и не может предвидеть ваш выбор, – вы не должны делегировать выражение ваших интересов и желаний никакому Большому Брату.

Приписывание людям свободной воли – не этическое суждение, а претензия на фактологическое описание мира. Если это так называемое фактологическое описание и могло казаться разумным в эпоху Джона Локка, Жан-Жака Руссо и Томаса Джефферсона, то с последними открытиями в естественных науках оно сообразуется плохо. Противоречие между свободной волей и современной наукой – слон в лаборатории, которого многие предпочитают не замечать, уставившись в свои микроскопы и экраны аппаратов фМРТ[189].

В XVIII веке Homo Sapiens был таинственной черной шкатулкой, внутреннего механизма которой никто не знал. Поэтому, когда философы спрашивали, почему человек выхватил нож и кого-то зарезал, приемлемым считался ответ: «Таков был его выбор. Он по своей свободной воле выбрал убийство, и значит, вся ответственность за преступление лежит на нем». В прошлом веке, вскрыв черную шкатулку с надписью Homo Sapiens, ученые не нашли в ней ни бессмертной души, ни свободной воли, ни пресловутого «я» – одни только гены, гормоны и нейроны, подчиняющиеся тем же физическим и химическим законам, что управляют всей прочей материей. Сегодня, когда психологи спрашивают, почему человек выхватил нож и зарезал кого-то, ответ «Таков был его выбор» не пройдет. Генетики и исследователи мозга отвечают гораздо подробнее: «Он сделал это под влиянием тех-то и тех-то электрохимических процессов в мозге, обусловленных определенной генетической структурой, которая, в свою очередь, есть результат многовекового давления отбора и некоторых случайных мутаций».

Электрохимические процессы в мозге, приводящие к убийству, либо предопределены, либо случайны, либо комбинация того и другого. Но они никогда не свободны. Выброс нейроном электрического импульса – это или определенная реакция на внешний раздражитель, или следствие случайного события вроде спонтанного распада радиоактивного атома. Ни то ни другое не оставляет места свободной воле. Решения, являющиеся итогом цепной биохимической реакции, где каждый этап спровоцирован предыдущим, конечно же, не свободны. Решения, к которым приводят случайные субатомные явления, тоже не свободны – они просто случайны. И когда случайные явления смешиваются с детерминированными процессами, мы получаем вероятностные результаты. Но и они не эквивалентны свободе.

Представьте, что мы создали робота, чей центральный процессор соединен с радиоактивным источником. Ведя подсчет атомов, распадающихся за минуту, робот выбирает между двумя возможностями – скажем, правой кнопкой или левой кнопкой. Если выходит четное число, он нажимает правую кнопку. Если нечетное – левую. Действия такого робота всегда непредсказуемы. Однако никто не назовет этот хитроумный механизм «свободным», и нам не взбредет в голову предоставить ему право голоса на демократических выборах или считать его юридически ответственным за свои поступки.

Согласно выводам современной науки, детерминизм и случайность поделили между собой весь пирог, не оставив «свободе» ни крошки. Священное слово «свобода» оказывается, подобно «душе», пустым звуком, лишенным какого-либо различимого смысла. Свободная воля существует лишь в мифах, придуманных нами, людьми.

Последний гвоздь в гроб свободы забивает теория эволюции. Эволюция не сопрягается со свободной волей точно так же, как она не уживается и с идеей вечной души. Ведь если люди свободны, каким образом их мог сформировать естественный отбор? По теории эволюции, за любой выбор, который делает животное, – среды обитания, еды, партнера – отвечает его генетический код. Если одни гены велят животному есть питательные грибы и спариваться со здоровыми и плодовитыми особями, эти гены передаются следующему поколению. Если из-за других генов животное выбирает ядовитые грибы и анемичных партнеров, эти гены исчезают. Если бы животное «свободно» выбирало, что ему есть и с кем спариваться, то естественному отбору не с чем было бы работать.

Многие отметают такие научные мотивировки, заявляя, что чувствуют себя свободными и действуют в соответствии со своими собственными желаниями и решениями. Это правда. Люди следуют своим желаниям. Если под «свободной волей» мы подразумеваем способность следовать своим желаниям, то да, люди обладают свободной волей. Шимпанзе, собаки и попугаи тоже. Когда Полли хочет крекер, Полли ест крекер. Только вопрос ведь не в том, способны ли попугаи и люди следовать своим внутренним желаниям, – вопрос в том, способны ли они выбирать свои желания. Почему Полли хочет крекер, а не огурец? Почему меня так и подмывает прикончить моего назойливого соседа, а не подставить другую щеку? Почему хочется купить не черную машину, а красную? Почему я предпочитаю голосовать за консерваторов, а не за лейбористов? Я не выбираю никаких из этих своих желаний. Я чувствую, как они зреют во мне, потому что это чувство порождают биохимические процессы в моем мозге. Эти процессы могут быть детерминированными или случайными, но никак не свободными.

Вы можете возразить, что по крайней мере в особо ответственных делах – как соседоубийство или избрание правительства – мое решение вытекает не из всплеска эмоций, а из долгого и серьезного обдумывания весомых аргументов. Однако возможно множество подобных поездам цепочек аргументов, из которых один привезет меня к консерваторам, другой к лейбористам, третий – к сторонникам Партии независимости. Еще какой-то поезд может так и не тронуться, и я не попаду на выборы, а останусь дома. Что направляет меня на тот или иной путь рассуждений? На Паддингтонском вокзале[190] моего мозга меня может посадить в определенный эшелон резонов и аргументов детерминированный процесс или же я могу заскочить в первый попавшийся экспресс наобум. В любом случае я не «свободно» выбираю думать те мысли, которые заставят меня голосовать за консерваторов.

Это не просто гипотезы или философские спекуляции. Сегодня у нас есть сканеры головного мозга, которые узнают о желаниях и решениях людей раньше их самих. В одном эксперименте испытуемых помещают в огромный сканер, дав им в каждую руку по сигнальной кнопке. Их просят нажимать на кнопки по своему желанию. Ученые, наблюдающие за нервной деятельностью их мозга, могут сказать, на какую кнопку нажмет испытуемый, прежде, чем он это сделает, и даже прежде, чем он осознает свое намерение. Активность нейронов сигнализирует об определенном решении за мгновения (между несколькими сотнями миллисекунд и несколькими секундами) до того, как человек осознает свой выбор[191].