Читать книгу "Раздел имущества - Диана Джонсон"

* * *

Эми слышала о том, что французы очень редко приглашают американцев и вообще других людей к себе домой, поэтому ее очень тронуло приглашение к Жеральдин. Она настаивала на том, чтобы внести свой вклад в подготовку вечеринки, но хозяйка отказывалась так твердо, что положение казалось тупиковым, пока Эми, наконец, не разрешили заплатить за шампанское, которое заказала и прислала Жеральдин.

Эми с нетерпением ожидала встречи со своими новыми друзьями из Вальмери: без сомнения, с милой Виктуар, может быть, с раздражающим ее Эмилем, даже с Робином Крамли, который должен был быть в городе и звонил из Лондона. Будет приятно увидеться с друзьями и побывать в обществе незнакомцев, которых пригласила Жеральдин. Эми, конечно, настояла, чтобы пригласили Кипа, хотя его сестра была, можно сказать, прикована к клинике, в которой Эми ее пока не навестила. Эми знала, что должна съездить к Керри, ради Кипа и просто из американской солидарности, но она все не ехала. Тогда в поезде Керри показалась такой далекой, такой уставшей… В действительности Керри не понравилась Эми. Эми ругала себя за такое ненастоящее сочувствие и старалась поставить себя на место Керри.

Сегодня вечером она наденет сногсшибательное черное французское платье, которое ее заставила купить Жеральдин. Эми была более чем восприимчива к вопросу об одежде, поскольку Жеральдин, по-видимому, нравилось делать с ней покупки. Возможно, с Виктуар она не получала такого удовольствия, потому что та все делала сама и, хотя и была модницей, не производила яркого впечатления. Одежда здесь стоила довольно дорого. Эми теоретически знала о существовании такой одежды — готовая, а не сшитая на заказ, она стоила четыре тысячи долларов, — но на практике она никогда с такой не сталкивалась. В Пало-Альто таких платьев не было, возможно, они были в Сан-Франциско, ведь фирмы те же самые — «Ив Сен-Лоран» и прочие, которые можно увидеть повсюду. Эми проявила твердость в том, чтобы купить только одно такое платье, облегающее, элегантное, которое можно носить долго. Она была потрясена, когда поняла, что за такую-то цену это всего лишь «секонд-хенд» из модного магазина на площади Пале-Рояль, в котором продавались только черные платья. Две тысячи долларов!

— Но это же «Баленсиага», дом высокой моды, — объяснила Жеральдин. Вспомнив о своей одежде, висящей у нее в шкафу в Калифорнии, Эми поняла, что оба ее платья тоже черные.

— На вас оно смотрится восхитительно, и вы умеете его носить, — сказала Жеральдин.

Сейчас у Эми уже не было времени, чтобы раздумывать о том, не подстричь ли ей волосы. Она отказалась, но теперь думала, что такого безнадежного в ее волосах, что могло бы отпугнуть от нее эту женщину, которую она почти не знала. Кроме того, Эми было интересно, почему Жеральдин проявляет такую заботу о ней. Она не думала, что все дело в ее деньгах. Эми начала понимать, что для Жеральдин почему-то важно, чтобы она вошла во французское общество, как если бы она была ее дочерью. Может быть, настоящая дочь Жеральдин не оправдала ее надежд на успех в обществе — для этого она казалась слишком альтруистичной и милой.

Накануне Эми и Жеральдин ходили в ресторан, грандиозный, но с непроизносимым названием — «Каррэ де Фёйен». Внимание Эми привлекли очень красивые и холеные люди, сидевшие за соседним столиком. На какой-то миг Эми захотелось стать такой, как они, — безо всяких усилий говорящей на французском языке, неспешно изучающей меню, знающей наперед все, что будет. Все женщины были одеты в платья от известных модельеров с кокетливо завязанными шарфиками. Мужчины тоже выглядели гораздо элегантнее американских мужчин: на них были костюмы темных цветов, то есть подходящие друг к другу брюки и пиджаки, галстуки, воротнички подняты выше, чем было принято у Эми дома, и у всех были идеальные стрижки. Она подумала, что, наверное, продвинулась в своих познаниях, так как стала обращать внимание на такие незаметные различия культур, как воротнички, хотя мысли об этом не казались ей слишком достойными внимания. Жеральдин тоже бросила на них взгляд. Эми ошеломило то, что, когда одна из этих женщин встала и направилась в дамскую комнату (Эми проинструктировали, что надо говорить «в туалет», но это казалось ей чересчур уж откровенным), остальные сидевшие за столом перешли на английский язык с сильным техасским акцентом.

— Bien sûr[156], американцы. А что вы подумали? Французы не ходят в туалет в середине обеда, — заметила Жеральдин. — К тому же, их украшения… — Она закатила глаза, показывая, что в их украшениях было что-то нефранцузское, чего нельзя было не заметить, хотя, на взгляд Эми, все было в порядке.

Эми отметила для себя часто звучавшие в Вальмери замечания насчет американских женских голосов. Ее беспокоило, что она сама не может услышать то, что слышали европейцы, но, наверное, ее уроки «пения» избавят ее от этой черты. У нее были и другие проекты в плане работы над собой, но частенько оказывалось, что она не могла все это организовать как следует — это она-то, которая практически организовала целую корпорацию. К счастью, оказалось, что у Жеральдин, Тамми и остальных такие обширные связи, что они мобилизовали для Эми тренера голосовых данных так же просто, как нашли школу кулинарии и учительницу французского.

Жеральдин пригласила на ланч еще двух американок. Эми сразу же почувствовала к ним антипатию: Долли Мартин и Элейн Дитц, две ухоженные американки, которые были разведены со своими мужьями, приближались к сорокалетию и приехали во Францию почти по тем же причинам, что и сама Эми, но еще и с надеждой подыскать себе французских мужей. Долли приехала из штата Коннектикут, а Элейн — из Редвуд-Сити. Они дружили и являлись протеже Жеральдин. Они пришли в симпатичных костюмах, на высоких каблуках и с огромным количеством косметики на лице, во французском стиле. Так Эми пришла к мысли, что Жеральдин по-настоящему не понимает американцев. Если бы понимала, она никогда бы не решила, что у Эми может быть что-нибудь общее с этими чересчур оживленными, и, с точки зрения Эми, непроходимо глупыми женщинами, которые, к тому же, оказались такими снобами по отношению ко всем американцам, живущим в Париже.

— Я познакомилась с восхитительным парнем, который составляет букеты для «Жорж Синк»[157]; у него доход пятьдесят тысяч евро в месяц. К тому же он поставляет цветы Дане Уиттакер. Только представьте себе! В самом деле, у французов нет никакого представления о том, кто есть кто.

— Вас приглашали в посольство? Картины там ничего, а вот hors-d’œuvre[158] ужасно противные.

— У Роше есть château, но этот château всего лишь девятнадцатого века.

— О, можно поклясться, что она ходит в кулинарную школу «Этуаль». Представьте, она готовит terrine de foie gras[159]. Но она не может и яйца сварить!