Читать книгу "Аристократия в Европе 1815-1914 - Доминик Ливен"

Однако события 1848 г. уничтожили многие причины конфликтов между аристократами-католиками и крестьянами. Доходы, получаемые от акций и облигаций, создавали меньше напряженности, чем попытки обложить местное крестьянство пошлинами и повинностями. Благодаря растущему благосостоянию, дворяне с легкостью проявляли щедрость, превращаясь в склонных к благотворительности местных лидеров, к тому же многие аристократы принялись за возделывание оставшихся у них земель и теперь у них с крестьянством были общие интересы. Во второй половине столетия все аграрии оказались перед лицом обострившихся проблем, порождаемых развитием индустриального сектора и растущей зависимостью от ценовой политики международного рынка. Сторонники традиций — как дворяне, так и крестьяне — с неприязнью относились к городским ценностям, которые благодаря росту грамотности и улучшению средств связи, значительно сильнее, чем прежде, посягали на деревню. Но самое главное, католикам пришлось столкнуться с крепнущим господством протестантов в правительстве, культуре и экономике Германии; этот процесс был узаконен победой Пруссии над католической Германией между 1866 и 1871 годами. Католики ощущали себя презираемыми и второсортными жителями протестантского государства. Мэтгью Арнольд, защищая прусский либеральный средний класс, к которому относился с искренним восхищением, заявлял, что «римская партия в германских государствах является также партией невежд, партией людей, незатронутых гуманизмом и культурой». Тот факт, что в этом утверждении была некоторая доля истины, делает его тем более несправедливым, особенно если учесть, что к подобному оправданию прибегали, объясняя отказ предоставить католикам право занимать должности в правительственных учреждениях. В 1870-х годах, когда, в добавление ко всему прочему, прусское либеральное государство предприняло попытку навязать католическому меньшинству свои образовательные и культурные принципы, стремясь попутно осуществить разрыв связей церкви с Римом и заточить в тюрьму большинство прусских епископов, практически все аристократы-католики ответили на эти происки яростным отпором[360].

Аристократия играла значительную роль в создании католической оппозиции Kulturkampf. Если говорить о тех, кто в 1870-е и 1880-е годы занимал господствующие позиции в Католической партии центра, можно отметить, что в своих интересах и даже ценностях аристократы зачастую были ближе к крестьянству, чем многие руководители профессионального среднего класса из крупных городов. К тому же, примитивные и иррациональные проявления католицизма, которые он принимал в народе, раздражали невежественных сельских дворян значительно меньше, чем представителей по всем правилам образованной буржуазии. В 1862 г. Бургхард фон Шормлемер-Альст основал в Вестфалии первую влиятельную Крестьянскую лигу. Два десятилетия спустя в Рейнской области и Силезии также были созданы Крестьянские лиги — их основателями явились, соответственно, Феликс фон Лоэ и Карл фон Хойнинген-Гуен. Ведущим баварским центристом был граф Конрад фон Прейсинг; одним из наиболее известных лидеров Силезии выступал граф Франц фон Баллештрем, который в двадцатом веке был президентом Рейхстага. По меркам Баварии и Силезии, вряд ли можно было обладать происхождением более аристократическим, чем у этих дворян. Некоторые из них были слегка удивлены, обнаружив, что оказались под началом Людвига Виндхорста, обладавшего весьма заурядной внешностью буржуа из Ганновера. Если они все же признали его первенство, в значительной степени это было связано с необходимостью единства в период Kulturkampf. К тому же, склонить людей на свою сторону Виндхорсту помогали выдающиеся способности парламентария.

Партия центра представляла собой довольно странную смесь. Представители католического рабочего класса Рейнской области, где недавно начался процесс индустриализации, соседствовали здесь со своими единоверцами — весьма состоятельными крестьянами из западных провинций и менее процветающими крестьянами юга Германии. Растущая католическая буржуазия Рейнской области и Вестфалии представляла собой важную составную часть Центра, но то же самое можно было сказать и о силезских поляках. Над всем этим возвышалось католическое дворянство, само по себе разобщенное, но вынужденное принимать в расчет интересы различных общественных слоев, которые оно представляло и возглавляло, так как к тому времени политика вращалась вокруг всегерманского Рейхстага, выборы в который осуществлялись на основе всеобщего избирательного права для всего мужского населения. Что же касается верхних палат различных германских государств, они неуклонно утрачивали влияние. Вестфальская и Рейнская Крестьянские лиги, возглавляемые Шормлером-Альстом и Доз, могли сколько угодно проповедовать корпоративные и антикапиталистические доктрины, однако силезские католические магнаты, наиболее характерным представителем которых был граф Франц фон Баллештрем, оставались наиболее богатыми промышленниками Германии. Иную разновидность католического аристократа являл собой граф Георг фон Хертлинг, с 1909 г. возглавлявший фракцию Центра в Рейхстаге; университетский профессор, он происходил из чиновничьей семьи, сравнительно недавно удостоенной дворянства. Хертлинг питал явные симпатии к католической социальной теории, но как профессор викторианской эпохи он не мог представить себе, как можно повернуться спиной к прогрессу или усомниться в том, что капиталистическая экономика и конституционная парламентская политика являются воплощением основных прогрессивных принципов. Пропасть разделяла Хертлинга и князя Карла фон Левенштейна, убежденного реакционера, сторонника корпоративности и абсолютной власти папы.

Католические лидеры-аристократы неизбежно различались по своим политическим взглядам, при этом провести отчетливую грань между ними и католическими вождями недворянского происхождения не представляется возможным. Напротив, дворяне в большинстве своем склонны были разделять с наиболее консервативными буржуазными лидерами неприязнь и тревогу, которую у тех и у других вызвали популярные политические требования и методы ведения политической игры. В целом близкие идеям теократии, многие аристократы хотели, чтобы призыв к примирению с Бисмарком, который в 1880-е годы исходил от папы Льва XIII, не остался без внимания. Когда Kulturkampf завершилась, большая часть аристократов желала объединиться с другими консервативными силами и считаться лояльными и благонамеренными гражданами Рейха. У них вызвал неприязнь либерализм Виндхорста, который находил выражение в оппозиции, направленной как против репрессивной, авторитарной политики Прусского правительства, так и против попыток этого правительства ввести в 1889–1890 гг. страховые пенсии по старости и инвалидности; авторитарный патернализм, помимо всего прочего, вполне отвечал аристократическим традициям католицизма.

В начале 1890-х годов положению аристократии постоянно угрожала сельскохозяйственная депрессия, вследствие которой взгляды избирателей, занятых в этой сфере, стали более радикальными. По мере развития индустриального капитализма беднейшее крестьянство и отчасти представители низших слоев среднего класса оказались на грани вымирания. Их ответом чаще всего был яростный популизм — антилиберальный, антиправительственный и антиинтеллектуальный. Респектабельным аристократам, стремящимся достичь компромисса с правительством по таким вопросам, как оборона и экономическая политика, было весьма трудно удовлетворить электорат, враждебно настроенный против любой элиты и с примитивным эгоизмом требовавший льгот и субсидий, которые позволили бы ему выжить в наступившие суровые времена. Призывы католических популистов к установлению прогрессивной ставки подоходного налога усиливали тревогу аристократии, а провал, который на выборах 1893 г. потерпело большинство кандидатов дворянского Центра, подтверждал, что тревога эта не безосновательна. Как отмечает Вильгельм Лот, «когда в 1893 г. Рейхстаг собрался вновь аристократическое крыло Центра уже не располагало хоть сколько-нибудь значительным влиянием».