Читать книгу "Гнезда химер. Хроники Хугайды - Макс Фрай"

– Хэхэльф! – доброжелательно сказал один из них, увидев моего друга. – Алля фа ндана-акуса!

Второй тоже что-то буркнул – настолько приветливо, насколько позволяла его донельзя мрачная физиономия.

– Что они говорят? – тут же спросил я.

– Здороваются, – пожал плечами Хэхэльф. – Просто здороваются со старым приятелем. Говорят, что вот, мол, какой хороший подарок для старого ндана-акусы… Когда будет что-нибудь интересное, я тебе переведу.

Мрачные типы в карнавальных костюмах разглядывали меня – украдкой, исподлобья и, как мне показалось, без особой симпатии. Хэхэльф решил, что нас следует познакомить, и толкнул длиннющую телегу на непонятном, но благозвучном языке. Где-то в середине словесного водопада мелькнуло имя «Ронхул» и тут же захлебнулось в мощном потоке незнакомых слов. Старинные друзья слушали Хэхэльфа с возрастающим интересом и важно кивали, как бы давая понять, что внимательно следят за нитью его повествования.

– А это – местные куса-баса[53], то есть зажиточные хозяева, – Хэхэльф наконец повернулся ко мне. – Этого, в голубом пончо, зовут Андун, а второго – Чавар.

Мои новые знакомые чинно кивнули, услышав свои имена.

– Когда-то мы с ними разорили немало чужих огородов, – мечтательно закончил Хэхэльф. – В детстве мы были прожорливы и необузданы, как какие-нибудь дикие лесные кырба-ате[54].

– А кто такие эти дикие кырба-ате?

– Увидишь еще. Пошли лучше, сколько можно топтаться на месте?

Мы отправились дальше. Хэхэльфовы друзья детства чинно поклонились на прощание и пошли своей дорогой.

– А они все так чудно одеваются? – спросил я у Хэхэльфа, когда разноцветные агибубы его приятелей скрылись за раскидистыми кронами деревьев.

– Если ты имеешь в виду агибубу, то даже самый последний бунабский нищий непременно имеет такой головной убор – хотя бы одну, совсем коротенькую, из некрашеной материи. Для любого бунабского мужчины агибуба – самая важная часть его имущества. Это и головной убор, и очень крупная денежная единица: богатство человека бунаба измеряется не в количестве купленных им домов и не в поголовье его стада, а именно в агибубах! Кроме того, агибуба – это своего рода обязательный атрибут, пренебрегать которым недопустимо. Любой бунаба может позволить себе выйти на улицу голышом или завернувшись в старый коврик для вытирания ног. Над ним посмеются, но поймут и простят – с кем не бывает! Но выйти из дому без агибубы… Невозможно! И потом, в их понимании, агибуба – это просто красиво. Можешь мне поверить: наши непокрытые головы кажутся им такой же нелепостью, как тебе их колпаки… И только я могу спокойно взирать и на то, и на другое, – гордо заключил он.

– А пончо? – спросил я. – Это такой же «обязательный атрибут»?

– Нет, просто одежда. Впрочем, она символизирует определенное положение в обществе. Пончо носят не все бунаба, а только куса-баса, зажиточные хозяева, – откликнулся Хэхэльф. – Другие и рады бы, а не положено. Кстати, пончо – очень удобная одежда, что бы ты об этом ни думал.

– Может, и удобная, но что-то в Сбо я таких нарядов не видел.

– Потому что в Сбо куса-баса предпочитают одеваться, как все. Разве что от агибуб не могут отказаться. Но уж когда едут гостить к родичам на Хой, извлекают из сундуков нарядные пончо, – объяснил Хэхэльф.

– Даже слишком нарядные, – ехидно поддакнул я. – У меня в глазах до сих пор рябит.

– Что касается ярких расцветок, видишь ли, каждый бунаба – немного художник, поэтому они обожают раскрашивать ткани. Им нравятся яркие краски. Ребят можно понять: здесь, на Хое, почти всегда пасмурная погода, а если еще и одеваться в темную одежду, можно совсем загрустить.