Читать книгу "Генералиссимус Суворов - Леонтий Раковский"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поляки, магистрат города Варшавы, поднесли Суворову золотую табакерку с надписью: «Warszawa – zbawcy swemu»[76].
– А цел ли жезл?
Он невольно тронул лежавший позади сверток. Там шкатулка с орденами. Там фельдмаршальский мундир.
Выплыло жирное, всегда веселое лицо Безбородки.
Нескладный. Ноги толстые, в белых чулках. Чулки почему-то всегда сползают. Точно покойный великолепный князь Тавриды Григорий Александрович. Неряха. Женолюб.
…Как еще Наташа убереглась? Сначала, после Смольного, жила во дворце у Екатерины II. Царица подарила ей свой вензель, отличила. Пожаловала в фрейлины.
Александр Васильевич поступил резко, по-солдатски: взял Наташу домой. Поместил у своей младшей сестры Машеньки, а потом к старшей – Анне Горчаковой, к ее дочери Груше.
Царицын двор.
– Для двора потребны три качества: смелость, гибкость, вероломство.
Пришли на ум стихи из Ал-Корана. Сура[77] 109-я. Сура ал-кафирин[78].
Хорошо там сказано:
…Надоело сидеть ничего не делая. Устал, от тряски заболела спина.
– Скоро ли приедем?
Постучал кулаком:
– Прошка, скоро ли?
– Скоро, уже видать! – весело откликнулся с козел.
– Ишь, к молодой жене едет, так не брюзжит, как муха в щели!
– запел вполголоса, чтобы не разбудить Ивашева.
Наконец приехали, стали.
– Петр Никифорович, приехали!
– Что? Что? – вскочил тот.
Суворов уже отворил дверцу и с удовольствием вылез из дормеза.
У небольшой хаты стоял с фонарем адъютант Столыпин, который на перекладной тройке ехал впереди с поваром, заготовляя ночлег и еду.
– Ну как, мальчик? – спросил его Суворов.
– Все готово, ваше сиятельство. Постель, самовар, вода.
– Молодец!
Суворов взбежал на крылечко. Повар Мишка стоял у раскрытой двери:
– Пожалуйте сюда, ваше сиятельство!
Суворов вошел в маленькую комнатку, – в этой половине дома было всего две комнаты.
В печке ярко горели дрова. На лавке шумел самовар. За тонкой перегородкой – вторая комната. В углу возвышалось сено, покрытое простыней, лежала подушка, суворовский плащ, которым Александр Васильевич накрывался. Стояла кадка с водой, ведро. На столе, освещая посуду и приготовленный ужин, горела в походном подсвечнике свеча.
Суворов сбросил на руки Столыпина шинель и заходил по комнате, разминаясь после долгого сидения.
– Бисм-аллахи-р-рахмани-р-рахим![79] – повторял он.
Надо раздеваться, окатиться водой – и за чай.
Он сел на табурет и подставил Прошке ногу:
– Ну, тяни сапог!
Прошка стащил сапоги.
Суворов перешагнул во вторую комнату, где стояла вода, мигом разделся и приказал Прошке:
– Лей!
Прошка облил его холодной водой.
– Эх, хор-рошо! Эх, чудесно! – приговаривал Суворов, растираясь. – Готов! Полотенце!
Он схватил из рук камердинера полотенце и, вытираясь, запрыгал по комнате, напевая:
– Бисм-аллахи-р-рахмани-р-рахим! Бисм-аллахи…
– Ратуйте! Матка бозка! Иезус, Мария! Ратуйте![80] – раздался вдруг истошный бабий вопль из угла.
Что-то черное шлепнулось с печки – Суворов невольно отскочил в сторону и глядел с изумлением.
Это была старуха. Она дико вытаращила глаза на Суворова и с криком «ратуйте!» кинулась опрометью вон из хаты.
– Что такое? Откуда она? – спросил Суворов.
Столыпин бросился за старухой вдогонку.
Повар Мишка, пряча улыбку, чесал в смущении голову:
– Тут, ваше сиятельство, должно, запечье есть. Стало быть, старушка задремала, не слыхала, как мы прибирали, а потом и перепугалась.
– Да вы-то чего смотрели?
– Кажись, все осмотрели, а вот какое дело…
Через минуту вернулся Столыпин.
– Ну, что она?
– Испугалась, ваше сиятельство. Говорит: думала… простите, – замялся адъютант.
– Черт, – подсказал Суворов.
– Так точно, черт!
– Конечно. Голый человек скачет по хате, говорит неизвестно по-каковски – не кто иной, как черт! – смеялся Суворов. – Старуха-то ведь по-арабски не знает. Снеси-ка ей рубль, а то еще родимчик прикинется!..
В пути Столыпин все время ехал впереди фельдмаршальского дормеза. Суворов приказал ему:
– Поезжай к князю Петру, скажи: никаких встреч. Солдат зря не морозить!
Князь Петр Багратион, командир егерского батальона, сразу же послушался. Он тотчас распустил приготовленный для встречи батальон и только сам дождался любимого начальника.
Суворов обнял храброго князя:
– Тебе, Петруша, я всегда рад!
Лошадей быстро перепрягли, и дормез пошел трястись дальше.
Суворов всю жизнь мечтал о фельдмаршальстве, – все знали об этом. И можно было бы ожидать, что, добившись исполнения желаний, Суворов вдоволь насладится всеми почестями высокого положения.
Но и здесь Суворов поступил не так, как все.
В фельдмаршальстве ему важна была сущность: это звание открывало Суворову более широкое поле для военной деятельности на благо отечества.
Почести же Суворову были не нужны. Он не любил, чуждался их. И остался таким же простым, как всегда.
В Гродне Суворова должен был встречать с рапортом генерал-аншеф Репнин, который еще так недавно был взыскательным начальником Суворова.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Генералиссимус Суворов - Леонтий Раковский», после закрытия браузера.
