Читать книгу "Заклинатель драконов - Анастасия Вернер"

— Это тьмой ты оградил мою комнату, чтобы я не попала на гонки?

Ричард кивнул и тоже потянулся к винограду.

— И это тьмой ты защищаешь свой замок?

Его рука замерла на полпути.

— Откуда ты знаешь?

— Стражники обходят только сад, а к замку не приближаются. Но ты бы не оставил его без охраны, я и подумала…

Муж хмыкнул и схватил гроздь винограда.

— Не мог же я допустить, чтобы они видели, как некто неизвестный выбирается из покоев герцога. Еще? — Он протянул мне бутылку.

Я взглянула на его слегка опустившиеся уголки губ и поняла, что за словами стоит что-то другое. Нахмурилась, пытаясь сообразить, что именно.

Потом как-то неожиданно даже для самой себя вспомнила про урков. Возможно, это дополнительная защита, установленная после нападения.

— Сейчас, правда, замок не защищен, — чуть громче, чем следовало бы, сказал Ричард, словно привлекал мое внимание. — Я могу поддерживать стихию на расстоянии, но это слишком тяжело. Марита. — Он потряс бутылкой.

Я смущенно улыбнулась, забрала ее, отпила немного и поморщилась от горьковатого привкуса.

— Ты решил меня напоить, да? — спросила иронично.

— Идея с вином была твоя, — открестился муж от несправедливого обвинения.

Я перестала улыбаться и снова ушла в себя, уставившись на простыни. То ли алкоголь так на меня подействовал, то ли что-то еще… но я грустно вздохнула. Поймала на себе озадаченный взгляд мужа. Вздохнула еще грустнее.

— Что-то не так? — осторожно уточнил Ричард.

Я пожала плечами, вернула ему бутылку и разлеглась на кровати, запихнув голые ступни под простыню, чтобы не мерзли. А потом сказала:

— Во всем виноват хлеб.

Повисла пауза. Я задумчиво разглядывала потолок, пока настороженное лицо мужа не загородило весь обзор.

— Что это значит?

— Ну, твой хлеб, который ты скормил Феньке. Из-за этого я называю тебя заклинателем драконов. Потому что мой хлеб Фенька не ест!

Ричард посмотрел на меня с легким удивлением, переварил мои слова и вдруг улыбнулся.

— Во всем виноват хлеб? — уточнил со смешинкой в глазах.

— И ничего смешного в этом нет, — обиделась я. — Ты управляешь чужими драконами. Я, может, и мало о них знаю, но уж об этом-то всем известно: драконом управляет его всадник. Никто больше. И тут ты!

— И хлеб.

Я зло прищурилась, намекая, что за такие шуточки могу и в глаз дать.

Ричард засмеялся, пришлось отвести взгляд, чтобы не улыбнуться в ответ.

— Дорогая, я не управляю чужими драконами. Просто обладаю у некоторых авторитетом, а это заставляет их расценивать мои приказы как беспрекословные. Для Феньки я был именно авторитетом. К тому же у меня есть хлеб.

— Был авторитетом? — не поняла я.

— Он мелкий еще и очень ранимый. А я покусился на то, что, возможно, только его.

— Это на меня? — польщенно спросила я.

— Нет, на хлеб, — с каменным лицом ответил Ричард.

Я возмущенно ударила его по груди. И зачем только вообще сказала про этот хлеб?!

— Что ты в него подмешиваешь? — спросила, обиженно надувшись.

— Ничего, — ответил муж, и выглядело это вполне честно.

— Как это ничего? Почему твой хлеб он ест, а мой нет?

— Потому что дело не в хлебе.

Ричард склонился ниже и очень нежно, совсем слегка, прижался к моим губам. Я только-только приоткрыла рот, чтобы ответить, как поцелуй прекратился. Пришлось недоуменно открыть глаза и услышать блаженное:

— Мм… как вкусно, это лучшее, что я пробовал в своей жизни, боже, мне нужно еще…

— Ты жулик, — хмыкнула я, досадуя, что мой Фенька мог повестись на подобную провокацию.

— Вообще-то сейчас я не врал, — притворно возмутился мужчина.

— Предлагаю доказать это еще раз.

Ричард посмотрел на меня уже без прежней веселости. Взгляд был пристальным, изучающим. Мужчина облокотился на правую руку и подтянулся повыше, чтобы его лицо оказалось напротив моего. Склонился ниже и прошептал:

— Отгораживайся от Феньки. Мы с тобой немного поиграем.

— Во что? — не сообразила я и только после этого заметила, как темнеют глаза мужа.

Пояснений не последовало.

У герцога Бёме оказалось необычное понятие об играх.

Еще были свежи впечатления нашей первой брачной ночи, поэтому, как только его губы коснулись моих, я судорожно выдохнула, почувствовав сладкую негу внизу живота. Словно толчок к действиям. Приподнялась и, обхватив Ричарда за плечи, слегка надавила, призывая лечь на спину.

Но он вновь сделал все по-своему.

Холодные руки коснулись моих пальцев, заставили их разомкнуться. А затем уверенным движением Ричард обхватил меня за талию и заставил плюхнуться на живот.

— Ты чего? — опешила я.

— Мы играем в игру.

Он уселся у моих ног, сжал бедра и потянул на себя, приговаривая хрипло: «Иди сюда».

Я чувствовала себя слегка растерянной и не имела ни малейшего понятия, что надо делать. Только когда его ладони легли на попу, стало понятно, в чем заключается игра. Ричард провел руками вверх, задирая ночную сорочку, надавил на поясницу, заставляя прогнуться. И продолжил снимать с меня одежду. Как только камиза полетела в сторону, муж собрал мои волосы в хвост и осторожно, видимо опасаясь причинить боль, потянул их на себя, заставив задрать голову. Он прижался ко мне сзади.

А до меня дошло, что нужно делать.

Ухватиться за что-нибудь, пока не опьянела от того, что происходит за закрытыми дверями герцогской спальни.

…время уже близилось к рассвету. Распаленные, тяжело дышащие, вспотевшие, мы совсем не по-благородному распластались поперек кровати. Эмоции готовы были вырваться наружу или смехом, или слезами, но пока я глядела в потолок и с наслаждением чувствовала, как постепенно расслабляются перенапряженные мышцы.

Спать не хотелось совершенно, а думать о том, какой уставшей и невыспавшейся я буду выглядеть сегодня днем, казалось бессмысленным.

— Ричард, — позвала тихо.

— Мм?

— Ведь рано или поздно я стану старой, толстой и некрасивой. Вот что ты тогда будешь делать?

Муж повернул голову — я с трудом различила это боковым зрением.

— То же, что и сегодня. Только накрою тебя простыней.

— Ты очень заботливый муж, — хмыкать уже не осталось сил, поэтому постаралась передать свои эмоции ироничной интонацией.

— А ты очень заботливая жена, — не остался в долгу тот. Правда, иронии в его голосе не было.