Читать книгу "Коричневые тени в Полесье. Белоруссия 1941-1945 - Олег Романько"

Белорусским добровольцам также предстояло испытать на себе все пункты этих соглашений. В первом сборном лагере для военнопленных, куда кроме белорусов попала и группа Мальцева, люди в голоде и холоде провели больше недели. Все это, а также неизвестность и неуверенность в своей дальнейшей судьбе, сильно сказались на моральном состоянии пленных.

Однажды после обеда был объявлен всеобщий сбор. Американский комендант объявил, что прибыло 20 грузовиков американской армии, которые всех желающих могут перевести в другой лагерь — около Нюрнберга. При этом он сказал, что условия содержания на новом месте будут гораздо лучше и что, скорее всего, оттуда, после некоторой проверки, будут отпускать на свободу. Голодные пленные, чтобы получить несколько бисквитов и горстку фасоли, начали сами подходить к грузовикам и соглашаться ехать. Таким образом, не узнав заранее, куда они поедут, большая часть белорусов попала на первый этап «путешествия к Сталину».

Несмотря на американские обещания, условия содержания в новом лагере возле Нюрнберга оказались еще хуже. Однако пленные и здесь долго не задержались. Через несколько дней их отправили поездом под Вюрцбург. а оттуда — под Майна. В этом огромном лагере, за колючей проволокой и под сильной охраной, содержалось более 200 тыс. военнопленных. Вскоре выяснилось, что это не простой лагерь, а нечто похожее на перевалочный пункт, откуда пленных отправляли в СССР. Здесь активно действовали советские агенты, которые уговорами и угрозами заставляли пленных возвращаться на родину. Их столь большая активность объясняется тем, что они действовали с полного согласия американской администрации, которая со своей стороны также прилагала немало усилий, чтобы поскорее избавиться от «восточных» добровольцев. Обычно это заключалось в создании невыносимых условий существования, живя в которых люди начинали думать, что «большевизм не такой уж и страшный враг, как голод», и соглашались ехать в СССР. Те же, кто оставались, продолжали терпеть.

Некоторые белорусские офицеры не сидели сложа руки, а пытались объяснить американцам, что возвращение на родину приведет только к их смерти. Например, так поступал капитан Тамила, один из батальонных командиров полка, который вырос в США и хорошо знал английский язык. Много раз он пытался объяснить американцам, что они совершают огромную ошибку, так как все «восточные» добровольцы вообще, и белорусы — в частности, «их настоящие союзники». Однако в 1945 году обычные американцы еще не мыслили категориями «холодной войны», и такие объяснения им были просто не понятны{433}.

В конце июля 1945 года, после долгих физических и моральных испытаний в лагере под Майнцем, пленные белорусы были перевезены в город Рен (Франция), а оттуда — под Шербур, поближе к советской репатриационной миссии генерал-полковника Филиппа Голикова. Здесь давление на тех, кто не желал возвращения в СССР, достигло кульминационного момента. В результате многие согласились ехать на родину. Но были и такие, кто не хотел этого делать ни под каким видом. Всего этих «невозвращенцев» было более 300 человек. Среди них в основном были офицеры, которые понимали, что в Советском Союзе их не ждет ничего хорошего.

В конце концов, 16 августа 1945 года американцы решили, что держать дальше белорусов в лагере и уговаривать их вернуться в СССР, не имеет никакого смысла. К тому же на скорейшем решении этого вопроса настаивала и советская репатриационная миссия. Поэтому они силой посадили их в вагоны и отправили в Айзенах — первую станцию в советской оккупационной зоне. Здесь всех загнали в бывшую немецкую тюрьму, где затем несколько дней и ночей продолжались допросы. В этой тюрьме последний раз видели командира 1-го батальона 75-го белорусского полка подполковника Антона Сокола-Кутыловского, а также генерал-майора Мальцева, который все это время содержался вместе с белорусами. По свидетельствам очевидцев, большинство белорусских офицеров были сразу или почти сразу расстреляны. Что же касается рядовых и унтер-офицеров, то практически все они были осуждены на 25 лет лагерей{434}. Обычно это было не намного лучше расстрела.

* * *

Так закончилась эпопея 30-й белорусской дивизии войск СС. Однако, в принципе, это был конец всех белорусских добровольческих формирований, многие бойцы которых в марте 1945 года пополнили ряды этого соединения. Вообще же после капитуляции Германии судьба белорусских политических и военных коллаборационистов сложилась по-разному. Кто-то, как было сказано выше, вернулся в Советский Союз — сам или против своей воли. Кого-то «компетентные советские органы» арестовали на территории Восточной Европы, вывезли в СССР, судили и казнили. Так, например, закончили свои дни Константин Езовитов, Всеволод Радько, Иван Гелда и Григорий Зыбайло. Некоторым же удалось избежать и первого и второго вариантов — либо самим, либо при помощи западных спецслужб они смогли остаться в Западной Европе или переехать в США. Такими счастливцами стали, например, Радослав Островский, Франц Кушель, Борис Рогуля и Иосиф Сажич. Находясь на Западе, часть из них отошла от политики. Другие, наоборот, еще с большей активностью стали ею заниматься, пополнив ряды многочисленных эмигрантских организаций, которые зачастую всю свою энергию тратили на соперничество друг с другом, а не на «борьбу с большевизмом и московским империализмом», как провозглашалось в их программах.

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

Процесс создания и использования иностранных добровольческих формирований в германских вооруженных силах не был однозначным явлением. Среди целого ряда причин, обусловивших его появление и развитие, следует выделить такие, которые носят, прежде всего, военный и политический характер.

Военные причины были связаны, с одной стороны, со стремлением германского военно-политического руководства пополнить ряды своих вооруженных сил на фронте, а с другой — увеличить силы по поддержанию порядка в тыловых районах. Политические причины заключались в желании германского политического руководства представить войну (и особенно войну против СССР) как войну всех наций мира против «мирового коммунизма». Последний фактор и обусловил то, что иностранные добровольческие формирования? как отдельная категория германских вооруженных сил, появились, фактически, именно после начала войны с Советским Союзом.

Процесс создания и использования добровольческих формирований в составе германских вооруженных сил не был и одномерным процессом. На всем протяжении существования этих формирований он подвергался разнообразным изменениям, определяющей чертой которых была немецкая оккупационная политика и происходившие в ней эволюции. Следует подчеркнуть, что взаимосвязь немецкой оккупационной политики с процессом создания иностранных добровольческих формирований не везде была прямой. Она могла быть слабо или сильно выраженной в зависимости от целого ряда причин, связанных с национальным составам оккупированной территории, ее довоенным политическим устройством, геополитическим положением и прочими факторами.