Читать книгу "Почти скандал - Элизабет Эссекс"

Все здесь было так же, как и прежде. Все тем же ключом она открыла дверь, все тот же зонтик стоял у стены около входа, где она оставила его в день отъезда вместе с Ричардом. В прихожей по-прежнему пахло розами, в гостиной около камина лежали приготовленные дрова, и ее шаги отдавались гулким эхом, как в каком-нибудь заброшенном замке.

Все было так же, как и прежде. Только она изменилась.

– Мистер Мэтью? – Со стороны кухни навстречу ей ковыляла миссис Дженкинс. – Или это вы, мистер Ричард?

– Нет, миссис Дженкинс. Это я, Салли.

– Мисс Салли?.. Ох, а что с вами такое? – Миссис Дженкинс приветствовала ее неожиданное возвращение слезами скорби и отчаяния. – Мне просто больно смотреть на вас! Даже не знаю, что сказала бы на это ваша мать, храни Господь ее душу! Мы никогда себе этого не простим!

– О да, – поддержал ее подошедший муж. – То, что вы натворили, ужасно, мисс Салли, хотя я понимаю, почему вы так сделали. Повсюду лишь и говорят об этом жутком сражении. Надеюсь только, что ваш отец и братья оценят это по достоинству.

– Не переживайте, все не так уж и страшно. Многие в тот день потеряли жизни. Мне, я считаю, повезло, раз уж я отделалась лишь некоторым ущербом своей внешности.

Но миссис Дженкинс, столько времени скрывавшая ее исчезновение, не переставала плакать.

– Мы ведь никому не говорили, никто ничего не знает… Да вы и раньше не стремились выставить себя в лучшем виде, а что теперь? Так и придется жить старой девой в отцовском доме, скрывая ото всех лицо.

Это было потрясением – услышать из уст другого о том, что у самой Салли вызывало страх. От перспективы подобного будущего по ее коже побежали даже не мурашки, а что-то вроде пауков.

– Все не столь уж и мрачно, миссис Дженкинс. Думаю, шрам не намного снижает мою ценность.

Однако в этом она не могла убедить и саму себя. И с каждым днем, глядясь в зеркало и видя на лице паутину темно-красных линий, Салли все больше уверялась в реальности обрисованной перспективы. Ее страх только усиливался. И это была новая разновидность страха, который следовал за ней через пустые комнаты, сопровождал в саду, прокрадывался в сознание среди ночи, не позволяя заснуть.

Хотя она и не слишком ему поддавалась. Салли по-прежнему просыпалась согласно графику дежурств, проспав лишь четыре часа, и оставалась на краю сна и яви, ожидая звона рынды или свистка, призывающего на вахту. Пока не вспоминала, где находится. И тогда ее вновь охватывало отчаяние.

Салли не боялась смерти, но страшилась того, что замаячило перед ней отныне – жить подобно призраку, жить в одиночестве, жить без него.

Коллиар не писал. И каждый раз, когда доставляли почту, Салли переживала тяжелые моменты. Поначалу она с энтузиазмом выходила навстречу почтальону, надеясь, что Коллиар, узнав о ее возвращении домой и по-прежнему думая о ней, как и она о нем, все же удосужился послать письмо. Но нет – другие писали, но только не Дэвид. Наступил ноябрь, затем декабрь, но от него не пришло ни единой весточки. Чтобы отвлечь себя от ожидания и ежедневных разочарований, Салли пристрастилась к прогулкам, которые раз от раза становились все более продолжительными.

Писали главным образом братья, а также отец, по-прежнему находившийся в Вест-Индии и не ведающий о ее отлучке из дома и произошедших с ней изменениях.

Еще пришло официальное письмо из адмиралтейства, уведомляющее о том, что экипажу «Дерзкого» начислено трофейное вознаграждение и Ричард Кент может получить причитающуюся ему долю. Однако Салли уже перестала быть Ричардом и вряд ли могла найти в себе душевные силы, чтобы снова в него превратиться. Пропади пропадом это вознаграждение… Пусть хоть сам черт его забирает!

О Ричарде было известно немного. В начале осени он написал Дженкинсам, попросив переслать его одежду и книги в Кембриджшир, по указанному адресу. Дженкинс поехал туда сам, и оказалось, что это лишь кофейня, владелец которой не смог предоставить какой-либо дополнительной информации.

Салли была одна. В одиночестве ела, в одиночестве гуляла, в одиночестве спала. Она часами просиживала в гостиной, в уютном кресле напротив окна, наблюдая, как зимние ливни хлещут по деревьям сада.

И в один из таких дней за шумом дождя она даже не услышала шаги в прихожей.

– Эй! – прокатился по комнатам громкий возглас. – Есть кто дома?

– Оуэн?..

– Салли, иди сюда. Я хочу тебя кое с кем познакомить.

Вскочив с кресла, она выбежала в прихожую, но обнаружила, что та уже пуста, а дверь во двор распахнута настежь. Салли взяла зонтик и, прежде чем шагнуть на крыльцо, крикнула в сторону кухни:

– Миссис Дженкинс, Оуэн приехал! И он…

Перед домом стояла необычайно элегантная карета, и из нее, опираясь на руку Оуэна, чьи ярко-рыжие волосы резко контрастировали с его мундиром, выходила невероятно изысканная женщина. Вся ее изящная фигурка – от головки с овальным бледным личиком и идеально уложенными каштановыми волосами до башмачков с пряжками из благородного металла – была облачена в голубой шелк и кружева. Эта юная особа походила не на живую женщину, а скорее на фарфоровую куклу.

Салли приблизилась к ним, чувствуя себя огромной и неуклюжей, и протянула брату зонт. И спросила, глядя на его эполеты:

– Оуэн, так ты стал капитаном?

– Да, как видишь, – с улыбкой подтвердил тот, принимая у нее зонт. – Но позволь мне сначала укрыть мою возлюбленную от дождя, прежде чем ты засыплешь меня поздравлениями.

Он поднял зонт над головкой «куколки», которая молча наблюдала за их общением, и повел свою «возлюбленную» в дом.

Салли последовала за ними, но более медленным шагом, словно нагруженная камнями.

Поскольку того выражения, что промелькнуло в глазах юной леди, было вполне достаточно, чтобы она сникла. Ей даже захотелось убежать к себе в спальню и задушить себя подушкой. Глаза этой девицы лишь на мгновение расширились, а губы слегка поджались, прежде чем она скрыла свое потрясение за маской светских манер, изысканных, как тонкие кружева, свисавшие с ее шелковых рукавов. И все же такая реакция жалила, подобно целому рою шершней.

Оуэн, не обладающий особой чуткостью, конечно же, ничего не замечал.

– Ну привет, негодница! – воскликнул он, когда она переступила порог. – Меня отправили заняться тобой. Ну-ка, поцелуй брата, будь хорошей девочкой.

– Вряд ли я теперь прежняя девочка, – пробормотала Салли, подчиняясь тем не менее просьбе. Ибо она все равно не знала, как отшутиться в присутствии этой утонченной красотки, взиравшей на нее из-под невероятно густых ресниц. К тому же она очень соскучилась по своим бесцеремонным и шумным братьям. – Добро пожаловать домой, Оуэн. – Салли крепко обняла его, прежде чем он поставил ее обратно на пол. Внутри у нее все натянулось подобно бакштагу, а в горле было сухо и горячо.

«Заняться ею… Черт бы побрал этого Оуэна. Заодно с его возлюбленной».