Читать книгу "Прогулки по Испании. От Пиренеев до Гибралтара - Генри Воллам Мортон"

Я вышел на открытое пространство, где рабочие разбирали старое здание. Большая часть его исчезла, и кирки и заступы теперь атаковали остатки сводов погребов. Мое внимание привлекла земля: она равнялась по возрасту египетской пыли. Попадались в ней кусочки красноватых черепков и иногда нечто похожее на раздробленные кости. Я понял, что чувствую тошноту из-за бремени веков, этой жизни прошлым, этой тирании традиции — костлявых дланей, протягивающихся из могилы и вторгающихся в настоящее. Я подобрал горсть отвратительной смеси из мертвецов и дал ей просыпаться сквозь пальцы. В Англии мы перешагиваем через наше прошлое, а если оно мешает нам, отпинываем с дороги; но в Испании прошлое — неуничтожимая мумия, и иногда оно кажется более реальным, чем настоящее.

К этому времени колокола уже звонили к мессе, и я отправился в собор. Там были пять женщин в черном, сбившиеся в стайку, словно набожные вороны. Этот великолепный собор по возрасту совпадает, почти до года, с Даремским. Меня заинтересовали два «дикаря», одетых в листья, изваянные по обеим сторонам западной двери. Я приметил их также внутри собора — как держателей доспехов семьи Вальдеррабанос, а в третий раз наткнулся на них как на держателей щита дома Давила в Авиле. Эти «дикари» были популярными фигурами повсюду в средние века. Иногда можно увидеть рыцарей, спасающих от них прекрасных дев; они воплощались на маскарадах и карнавалах актерами, одетыми в листья; а в Лондоне они обычно возглавляли процессии и расчищали путь бросанием петард в толпу. Их часто называют «зелеными людьми», и их память увековечена в Англии пабами «Зеленый человек».

Как-то днем в Авиле я увидел на клочке пустой земли около одних ворот самый лихой и щегольской бродячий театрик, какой только можно вообразить. Он назывался «Teatro Portatil» — бродячий театр; огромная квадратная фанерная ширма из подогнанных друг к другу кусков, перевозимая на телегах, которые стояли у стены. Ширма была вся в трещинах и дырах. Афиши объявляли, что «Еl grandioso drama en tres actos»[111]Хосе Эчегарая под названием «Mancha que Limpia»[112]будет представлена публике — увы, в тот самый вечер, когда я собирался уезжать из Авилы. Раздавались удары молотков: актеры наносили последние штрихи на свой театрик, и, заглянув внутрь, я увидел сотни маленьких кресел, обращенных к крошечной сцене, воздвигнутой на бочках, где на фоне аляповатого задника, изображающего дворянский интерьер, стояла кушетка, на которой растянулся крепко спящий юноша. У меня было столько вопросов, которые я хотел бы ему задать, о жизни на дороге. Но жаль было его будить.

Я часто вспоминал об этих актерах, когда останавливался в комфортабельных отелях, и думал, в какую из категорий Аугустина де Рохаса они попадают. Они явно были выше бродячих артистов, которым платят едой и ночлегом, и, должно быть, располагались где-то между пятью мужчинами и женщиной, составлявшими cambaleo[113], и семью мужчинами, двумя женщинами и мальчиком, которые представляли собой более роскошную и разнообразную bojiganga[114]. Выучить испанский в достаточной степени, чтобы присоединиться к ним на недельку, было бы, подумалось мне, непреодолимым искушением.

§ 6

Святая Тереза однажды сказала о самозваных святых, что «они были святыми в их собственном мнении, но, когда я познакомилась с ними ближе, они напугали меня больше, чем все грешники, каких я когда-либо знала». Это, мне кажется, одно из наиболее типичных ее замечаний о жизни и людях. Из всех небесных святых, она, несомненно, обладала наибольшим дружелюбием, чувством юмора и пониманием. Как женщина, она входит в круг тех знаменитых, одаренных и прекрасных дам, которые шли по жизни, приводя все в порядок; как святая, она путешествовала по землям, куда только другой святой мог последовать за нею. Ее поразительное саморазоблачение и другие произведения почти убеждают нас, что мы тоже можем стать если не святыми, то по крайней мере достойными и честными странниками на этом высоком и одиноком пути.

Она также вызывает глубочайший интерес доказательством крепости и жизнеспособности человеческого тела, вдохновляемого огромной силой духа. Доведись нам увидеть ее в двадцать четыре года, ползущую на четвереньках после каталептического припадка, во время которого ее чуть было не похоронили заживо, мы бы отвергли всякую возможность того, что она может стать неукротимой пассионарией средних лет и объехать всю Испанию, ночевать в кишащих блохами трактирах и на полах пустых домов и основывать свои реформированные кармелитские монастыри.

Святая родилась в Авиле в 1515 году в аристократической семье, и ее полное имя — Тереза де Сепида-и-Аумада. Она приняла кармелитский постриг в возрасте двадцати одного года и получила свой первый опыт видений и их описаний двадцатью годами позже. Ей было сорок шесть, когда она начала реформировать кармелитский уклад, и следующие двадцать лет, до самой смерти в возрасте шестидесяти семи лет, ездила по всей стране, занимая опустевшие дома и другие строения, в которых основывала мужские и женские монастыри, где кармелиты могли бы жить строгой и созерцательной жизнью.

Когда думаешь о путешественниках по Испании, на ум немедленно приходит образ Дон Кихота, скачущего по дорогам с копьем в руке и стремящегося разоблачить несправедливости мира; святая же Тереза естественно вспоминается второй. Ее видели иногда на муле или осле в компании нескольких монахинь и монахов, но чаще в безрессорной крытой повозке, запряженной мулами и управляемой лохматыми грубыми погонщиками. Святая проявляла к этим неотесанным людям живой интерес и дисциплинировала их, словно кармелитов. Двигалась ли кавалькада по летнему зною, когда путешественники с радостью выгоняли стадо свиней из-под моста, чтобы ненадолго укрыться в тени, или ползла среди грязи и зимних дождей, монахиням никогда не дозволялось забывать о религиозных обязанностях. Маленький колокольчик звонил в фургонах во время дневного богослужения, и после него погонщикам приходилось соблюдать полную тишину. Святая Тереза иногда награждала их молчание маленькими подарками в виде сушеных фруктов, если у нее находилось, что потратить из скудных запасов. У нее никогда не было ни гроша, и, кажется, она основала семнадцать монастырей за двадцать лет только на обаянии, вере и целеустремленности.

Мне нравится известная история, как однажды, чуть не утонув при переправе через вздувшуюся реку в Бургосе, святая Тереза пожаловалась в минуту гнева Спасителю. И услышала Его ответ: «Так я поступаю со своими друзьями», — на что немедленно парировала: «Вот поэтому у Тебя так мало друзей!»