Читать книгу "Ветер забытых дорог - Юлия Тулянская"

Но велика ли заслуга - увидать во сне драгоценный камень и выкопать его из земли? Кто бы с этим не справился?

Потом Гвендис сидела с ним по ночам, когда ему снилась Сатра и в очередной раз охватывал страх сойти с ума. Он уцепился за надежду, что его опознают как княжича Гойдемира. Но он лишь получил горький урок, когда нарочно приехавший в Анварден Гойдемиров брат отверг их родство.

Ради него Гвендис покинула дом и отправилась на поиски Сатры, и ради него готова была остаться в этой падшей стране навсегда. Гвендис оделяла его, давала, дарила, а он тратил, терял, упускал. Не только она… Он утратил Итвару, Адатту, Эйонну. Тех, кто поверил в тиреса Дэву. Сберег себя Грона и кое-кто еще - но это не благодаря Дайку.

Талый снег сковывал ноги. Остановку сделать было негде: кругом снег и вода. Эрхе обещала вывести на возвышенность, где будет суше, - там можно передохнуть. Все выбились из сил. Только Дайк за душевной болью не чувствовал усталости тела. Ему казалось, он сыт одним своим горем - он и голода тоже не чувствовал. «Чего я не сделал? - спрашивал себя Дайк. - Я и вправду должен был устроить «очистительную неделю» тиресам и стать царем Сатры после погрома? Я Сияющий, и должен был сводить небесный огонь на головы непокорным?.. Неужели в этом-то я и был неправ… Тимена хотел, но не мог этого сделать, а мог - я один…» Эти безысходные мысли подтачивали его душу.

Дайк стал избегать говорить начистоту с Гвендис. Он не хотел, чтобы она по-прежнему утешала, оделяла и одаряла его, потому что не верил в самого себя.

За время пути наступила настоящая весна. Степь ожила, зазеленела, в ночи снова замерцали глазами ковыльниц. В небесах проходили целые караваны птиц, которые возвращались из теплых краев, с зимовки. Словно вставшие из-под земли старинные кочевничьи орды, перекатывались под ветром поля диких тюльпанов и маков.

Добывать пропитание путникам стало легче и спать по ночам - теплее. Но одежда и обувь уже не годились, и усталость мешала измученным людям разделить со степью ее радость. У Дайка выросла борода. У Тьора и Сполоха подбородок еще толком не зарастал, они были слишком молоды.

Однажды утром Эрхе на своей лошадке ускакала вперед, потом вернулась и сказала:

– Скоро в стойбище придем. Меньше, чем половина луны, осталась.

Все с надеждой и нетерпением стали вглядываться в окоем. Но нынче надо было еще дойти до привала.

Эрхе на лошадке поравнялась с шагавшим Сполохом. Рядом с ним трусил Серый. Эрхе нагнулась в седле - косы соскользнули и свесилась с ее плеча:

– Ты возьмешь меня в жены, северянин?

– А как же, - без удивления, уверенно сказал Сполох. - Ясное дело, возьму.

Эрхе сверкнула черными глазами, выпрямилась и, не скрывая радостной улыбки, велела:

– Тогда, как приедем в стойбище, иди к бабке и спроси, какой выкуп за меня хотят. Смотри, она может большой выкуп попросить!

И, издав звонкий клич, унеслась на лошадке далеко вперед, так, что только косы мелькнули. Серый радостно залаял ей вслед, а Дайк проводил пустым, смертельно усталым взглядом.

Наконец вдали степь запестрела - это на свежей весенней траве паслись табуны. Бабка Эрхе в окружении снох, сыновей и внуков вышла встречать гостей. Качая головой, цокая языком, велела освободить для внучкиных друзей юрту, убрать коврами, и запретила их тревожить.

Не помня себя от усталости, Гвендис нашла силы только помыться в ручье, смешивая холодную талую воду с нагретой из котелка, и натянуть на себя одежду степнячки вместо грязного, изорванного платья, которое она не снимала с самой Сатры. Выпив плошку кобыльего молока, она легла ничком на ковер в гостевой юрте и проснулась только через сутки.

Но здоровье ее, казалось, было подорвано. С трудом Гвендис поднялась и вышла под отрытое небо, чтобы глотнуть свежего воздуха - но от запахов костра, мяса, которое постоянно коптилось возле юрт, навоза, травы - всех запахов, что повисали над стойбищем, - ей сделалось совсем худо.

Дайк - тоже одетый, как степняки, в перетянутый поясом халат, - заметил, что Гвендис нездоровится. Но она ответила, что просто еще не отдохнула и снова хочет поспать. Гвендис легла, а заросший, хмурый Дайк молча сидел на ковре рядом, охваченный стеснявшим грудь страхом, что ее болезнь усилится.

Эрхе взяла на себя попечение о друзьях. Она распоряжалась, чтобы гостям всегда хватало пищи, сама приносила к ним в юрту похлебку и копченое мясо, кислое кобылье молоко, - и с особенным значением, переговариваясь с ним глазами, подавала еду Сполоху.

Гвендис и на другой день отказалась есть. Казалось, отдых не шел ей впрок. Эрхе всплеснула руками:

– Ты больная совсем. Голова болит? Ноги болят? Пойдем к бабке!

Дайк вскочил, чтобы поддержать жену: опираясь на его руку, Гвендис вышла было из юрты, прошла несколько шагов. Но в глазах у нее потемнело, и она попросила снова вернуться.

Тогда Эрхе сама привела бабку к ней.

– Болеешь, шаманка? - бабка зорко всмотрелась в лицо больной, села в изголовье.

– Голова кружится, тошнит, - приподнимаясь на локтях, сказала Гвендис.

Бабка сощурила узкие глаза, нагнулась к уху молодой женщины и тихонько задала несколько вопросов. Гвендис только кивала.

Бабка усмехнулась и перевела глаза на Дайка.

– Отцом будешь, - и снова обернулась к Гвендис, - подожди немного, тошнота пройдет. Эрхе тебе травы заварит, пей. Сильно не бегай, верхом быстро не скачи, много ешь.

Дайк закрыл руками лицо. Он боялся только одного: что старуха ошиблась. Но как она могла ошибиться, у нее ведь много своих детей… У Гвендис будет ребенок, которому он, Дайк, отец! Это Дайк дал его ей. Ребенок, который еще не родился, сделал его для Гвендис защитником и опорой. Все прошлое отступило, померкло. И нищий бродяга в порту, и Дэва - изгнанник из Сатры - все отодвинулось. У Дайка появилось собственное, особое предназначение, которого за него не мог выполнить никто другой.

Сполох не тянул: как приехали, переоделся, поел и отправился к бабке сватать Эрхе. Старуха сидела в своей юрте среди ковров, поджав под себя ноги, на шее позванивали узорные бляхи. Навстречу Сполоху она блеснула узкими глазами, кивнула головой:

– Садись!

– Свататься пришел, бабушка, - сказал Сполох, садясь на ковер на колени, как кочевник.

Бабка ждала молча. Сполох решительно посмотрел ей в глаза:

– Хочу твою внучку Эрхе-Алтан взять в жены.

Бабка не удивилась, важно кивнула:

– Большой выкуп нужен. Эрхе - хорошего рода. Дай за нее три коня, шесть волчьих шкур и подарки ее родне.

Бабка начала перечислять, какие именно нужны лошади (Сполох заметил про себя, что крестьянской клячонкой тут не отделаешься!) и какие подарки. Но гордость не позволяла торговаться. «Была не была, - мелькнуло у Сполоха, - чует мое сердце, что мне повезет».