Читать книгу "2017 - Ольга Славникова"

– А как же ты? Кто, интересно, тебе разрешил?

Прежде Крылов никогда не задавал жене этого малодушного вопроса и сейчас пожалел, что слова сорвались с языка. Было похоже на запоздалую ревность к полным молодым мужчинам комсомольского, кажется, происхождения, с часами рубчатого золота на белых запястьях и в долгополых, забрызганных сзади каменной рифейской грязью кашемировых пальто, в обществе которых Тамара сделала первые деньги чуть ли не на студенческой скамье. Крылов стоически верил Тамаре, когда она возвращалась за полночь, щупая стенки, из неизвестных ему ресторанов, когда улетала и не звонила, обрекая Крылова на бессонницу, от которой тупели пальцы, сжимавшие ограночную головку. Претензий к Тамаре было сколько угодно, но в глубине души Крылов понимал, что правда – в слепой спокойной вере, а не в чем-то другом. Вместе они радовались первым серьезным покупкам, особенно первой машине – белой, изящной, как фарфор из благородного сервиза, спортивной «БМВ» семьдесят мохнатого года выпуска, которую Тамара водила еще неумело, и «БМВ» продвигался рывками, будто игрушечная машинка на веревке, среди рассерженно гудящих «Жигулей». Тамара никогда не скрывала от мужа подробностей бизнеса, но слушать ее повествования про войну Черной и Белой бухгалтерий было почему-то неприятно, и Крылов особо не вникал в недостоверные процессы создания денег из воздуха. Единственное, на что он был готов в любую минуту, – положить себя за Тамару в случае бандитского наезда, перед этим успокоив как можно больше единиц братвы из тугого, как ручная кофемолка, старого нагана, что хранился у Крылова в прихожей на верхнем косяке. Но все как-то обходилось, участие мужа в делах жены не требовалось, и Крылов мог только любить свою сильную женщину, а больше не мог ничего. И теперь тем более не имел оснований спрашивать с нее за прошлое.

Впрочем, Тамара и не собиралась перед ним отчитываться.

– Просто я вскочила в последний вагон уходящего поезда, – сообщила она раздраженно. – Сегодня от того состава и хвоста не видно. Все-таки я не понимаю, чего тебе не живется. Надо денег – возьми у меня. Поверь, не обеднею. А ты вместо этого занимаешься самодеятельностью, с Анфилоговым связался, а что такое Анфилогов? Ископаемое с шилом в заднице. Денег, которые я заплатила в агентстве, хватило бы тебе на год безбедной жизни. Лучше бы я их тебе отдала, как думаешь?

– Стоп! – Крылов сощурился, стараясь не потерять из виду какую-то важную догадку. – Значит, место, куда пошел профессор, не обнаружено. Но как такое может быть, если со спутников, по твоим же сообщениям, видно сквозь землю, как сквозь воду? Да и сам профессор не иголка, будет покрупнее любого корунда…

– Тут какая-то ерунда, – неохотно признала Тамара. – Якобы у нас на севере появились аномальные зоны. Разумеется, никаких особенных месторождений там не обнаружено. Но со спутников уже давно поступают картинки с датами двухлетней и более давности, причем даты сменяются от настоящего к прошлому. Впечатление, будто кто-то передает на спутник старые записи, идущие в обратной перемотке. Вот… – Тамара быстро искоса глянула на Крылова, словно извиняясь за абсурдность сообщения. – Знаешь, там реки такие странные, на этих пятнах, будто кто дергает за нитки и распускает свитер… Сама видела, как вертолетом, упавшим в Каватуйские болота, помнишь, передавали во всех новостях, выстрелило вверх, будто из пушки. Вот туда и нырнул твой старый хрыч, а границы у зоны нехорошие, такие как бы мокрые. Сам посуди, пойдет ли тебе на пользу то, что он оттуда притащит.

Крылов, не зная, что ответить, промолчал. Информация, сообщенная Тамарой, была невероятной, все это плохо влияло на будущее, но сегодняшним вечером было совершенно лишнее. Сейчас его гораздо больше волновало, успеет ли он найти Татьяну, удобно ли будет заявиться к ней глубокой ночью. Правильно истолковав его лихорадочную рассеянность, Тамара со вздохом положила руку, увенчанную крупной, как виноградина, черной жемчужиной, на засветившуюся «мышку».

– Хорошо, приступим к делу. Мне ведь не жалко, для тебя старалась…

На прозрачном мониторе, видном Крылову с обратной стороны, вдруг буквально выскочила из ливня картинок знакомая рожа. Соглядатай был голографирован, должно быть, несколько лет назад: он выглядел моложе, чем теперь, и одновременно потрепанней. Тесная, севшая от стирок зеленая футболка казалась надетой задом наперед, во рту на месте одного переднего зуба зияла квадратная черная дырка, а волосы, что удивительно, были длинные, собранные в подобие неаккуратного хвоста, и напоминали там намотанные на вилку макароны. Сразу же голограмма обросла убористым текстом, вывернутым для Крылова наизнанку. Он подался вперед, пытаясь разобрать ползущие значки.

– Завалихин Виктор Матвеевич, – представила Тамара Крылову его заклятого знакомца. – Восемьдесят третьего года рождения, русский, образование ниже среднего, женат гражданским браком на такой же, как сам он, хрущобной крысе, имеет дочь Варвару восьми месяцев от роду. Проживает на Сварщиков, шестнадцать, квартира номер три. В юности боксировал за деньги, был тем, кто по договоренности идет в нокаут в третьем раунде. Дважды судим. В первый раз получил по малолетке два года условно за ограбление книжного магазина, где были взяты исключительно деньги. Второй раз его закрыли серьезно, за разбой, на четыре года строгого режима. Вышел не так давно, в пятнадцатом. Пробавляется случайной работой на близкого родственника, остальное родственник дает ему по доброте душевной. И знаешь, кто этот добрый человек? Твой работодатель, который, в свою очередь, работает на Анфилогова и крадет у профессора все, что плохо лежит.

Тамара удовлетворенно откинулась на спинку кресла, любуясь шпионом, который тоже как будто осматривался в офисе, придумывая, какую бы выкинуть здесь непотребную штуку. Сведения Крылова не удивили. Память, играя с ним в «горячо-холодно», неизменно «теплела», когда Крылов соединял сегодняшний образ шпиона со старой подвальной камнерезкой. Однако Крылов мог бы поклясться, что среди приятелей босса, заходивших к нему на пиво и по характеру внешности почему-то всегда совпадавших с упитанным соглядатаем, соглядатая не было. Память устраивала Крылову что-то вроде милицейского опознания, когда перед свидетелем выстраиваются несколько одного и того же типа людей. Память подсовывала ему приблизительное сходство, предлагая согласиться и на этом успокоиться, – но Крылов не соглашался, потому что знал: мучения не прекратятся. Сейчас он подумал, что, может быть, мнемонический зуд объясняется родственным сходством шпиона с хозяином камнерезки. Он попытался как можно яснее вообразить физиономию своего работодателя, мысленно снимая с него потупленные очочки, убирая характерные брови галочкой, второй подбородок. И вдруг взбодрившаяся память, сделав пируэт, выдала ему картинку: хозяин, вздрогнув толстенькой спиной, замирает в птичьей позе возле вешалки, где пиджак Крылова почему-то вытянут поверх горба другой одежды и распластан, точно работодатель, по своей доброте, решил его почистить щеткой; вот босс с незаинтересованным видом, почему-то держась к Крылову боком, мелкими шажками уплывает от его рабочего стола. В столе или в пиджачном кармане обычно болтался атлас города с заранее проставленными точками. Крылов чуть не расхохотался от того, как все просто объяснилось: и кухонная залапанность заветного атласа, и вездесущность соглядатая, почти всегда прибывавшего на место прежде подопечных. Никакой, стало быть, мистики не оставалось в действиях Завалихина Виктора Матвеевича, мелкого уголовника. Но тут же Крылов почувствовал, как возвращается холодок сверхъестественного. Голограмма смотрела на него неприятными глазами, похожими на ложки остывшего супа, как бы говоря: но я же опять здесь, вот он я, хочешь ты того или не хочешь.