Читать книгу "В доме веселья - Эдит Уортон"

Подробности существования миссис Хэтч были так же чужды Лили, как и общее течение ее жизни. Привычки этой леди отличались восточным сибаритством и беспорядочностью, особенно утомлявшей ее компаньонку. Казалось, миссис Хэтч и ее приятели совместно плавают вне всякого времени и пространства. Не было никакого устойчивого распорядка, никаких обязательств, дни и ночи сливались в мутном потоке перепутанных и запоздалых действий: садишься за ланч в пять часов, когда уже пора пить чай, обед съедаешь только после приезда из театра — за шумным ужином, плавно переходящим в завтрак.

Среди этой запутанной вереницы никчемных занятий приходили и уходили, сменяя друг друга, толпы диковинных прихлебателей: маникюрши, косметички, парикмахеры, тренеры по бриджу, учителя французского, инструкторы по «физическому развитию» — сомнительные фигуры, порой совершенно неотличимые ни наружностью, ни отношением к ним миссис Хэтч от тех, что составляли ее основной круг общения. Но самым удивительным для Лили было то, что среди этого круга она неожиданно столкнулась с несколькими своими прежними знакомыми. Поначалу с некоторым облегчением Лили надеялась, что какое-то время сможет вращаться вне своего бывшего общества, но оказалось, что мистер Станси, при своем широком существовании одной ногой пребывая еще и в мире миссис Фишер, натаскал оттуда множество ярчайших украшений для сообщества отеля «Эмпориум». Один из первых поводов для изумления представился Лили, когда среди завсегдатаев гостиной миссис Хэтч она приметила Неда Сильвертона, однако вскоре оказалось, что вовсе не он самая ценная добыча мистера Станси. Малыш Фредди Ван Осбург — низкорослый и щуплый наследник фамильных миллионов — был центром внимания всей компании миссис Хэтч. Неоперившийся выпускник колледжа, Фредди возник на горизонте после того, как звезда Лили закатилась, а теперь она с удивлением наблюдала сияние, которое он излучал в сумеречной вселенной миссис Хэтч. Так вот, оказывается, куда «сбегают» молодые люди, дабы избавиться от официальной светской рутины, вот что такое их пресловутая «прежняя договоренность», которая зачастую служит поводом, чтобы не оправдать ожиданий взволнованных хозяек, приглашающих на обеды и ужины. У Лили было странное ощущение, будто она находится на изнанке светского гобелена, там, где видны узелки и торчат концы оборванных нитей. Поначалу Лили развлекало это зрелище, ей нравилось в нем участвовать. Обстановка была легкой и непринужденной, что для Лили, привыкшей с долей иронии мириться с условностями, привносило отчетливую нотку новизны. Но вспышки радости были просто сиюминутной реакцией на затянувшееся отвращение к существованию, которое ей приходилось влачить все последнее время. По сравнению с безразмерной золоченой пустотой бытия миссис Хэтч жизнь прежних друзей Лили была просто образцом упорядоченности. Даже самая легкомысленная красотка из числа ее приятельниц и та имела наследственные обязанности, занималась благотворительностью, участвуя в работе гигантской общественной машины. И всех заставляла держаться вместе солидарность этих традиционных функций. Выполнение конкретных обязанностей упростило бы положение мисс Барт, но в расплывчатых обязанностях компаньонки миссис Хэтч были свои сложности.

Сложности эти исходили вовсе не от ее хозяйки. С самого начала миссис Хэтч выказывала почти трогательное желание заслужить одобрение Лили. В ее прекрасных глазах не было и намека на превосходство богатства, только настоятельная просьба восполнить пробелы: она хотела делать то, что «хорошо», научиться быть «очаровательной». Трудность была в том, чтобы найти хоть какую-нибудь точку соприкосновения ее идеалов с идеалами Лили.

Миссис Хэтч витала в тумане смутных желаний и стремлений, черпаемых со сцены, со страниц газет и модных журналов и в бесшабашном спортивном мире, который по-прежнему был совершенно вне разумения ее компаньонки. Отделить зерна от плевел и вместо сомнительных концепций внушить миссис Хэтч те, что более достойны леди, и было, собственно, обязанностью Лили, однако ее исполнению мешали все возрастающие сомнения. В самом деле, Лили все больше и больше тревожила некоторая двусмысленность ситуации. Дело не в том, что у нее были основания сомневаться (в обыденном смысле) в безупречности миссис Хэтч. Эта леди могла преступить законы вкуса, но не законы приличий. Причины ее развода были скорее географическими, чем этическими, а самые тяжкие проступки проистекали от беспорядочности желаний и экстравагантной щедрости ее натуры. Но если Лили не возражала против того, чтобы маникюрша задержалась на ланч, а косметичку пригласили на спектакль в ложу Фредди Ван Осбурга, то она не могла с такой же легкостью относиться к некоторым менее очевидным отступлениям от условностей. Отношения Неда Сильвертона и Станси, к примеру, казались чересчур близкими и не объяснимыми никаким природным родством душ; похоже, что они объединили усилия, дабы пестовать у Фредди Ван Осбурга его крепнущее с каждым днем увлечение миссис Хэтч. Пока еще ситуация была не вполне определенной и могла завершиться грандиозным розыгрышем со стороны этих двоих, однако Лили смутно чувствовала, что объект эксперимента слишком юн, слишком богат и слишком доверчив. Неловкость Лили усилилась, когда она поняла, что Фредди, похоже, считает ее своей союзницей в общественном продвижении миссис Хэтч, а это означало, что он с неусыпным интересом заботится о будущем данной леди. Иногда Лили испытывала некое злорадное удовольствие — было бы просто чудесно запустить такую ракету-шутиху, как миссис Хэтч, в вероломное лоно общества; мисс Барт даже тешила свой досуг, воображая, как прекрасная Норма впервые является на семейный банкет в дом Ван Осбургов. Однако мысль о ее личном участии в этой шутке была не очень желательна, и минутные вспышки радости сменялись все более долгими периодами сомнений.

И сомнения возобладали, когда однажды под вечер сам Лоуренс Селден неожиданно явился к ней с визитом. Он застал ее одну среди буйства золотисто-розовой обивки, потому что в мире миссис Хэтч не принято было соблюдать традиции и в чайный час леди предалась рукам своей массажистки.

Появление Селдена вызвало у Лили неловкость, которую она с трудом, но скрыла. Но он тоже был смущен, так что Лили быстро взяла себя в руки и заговорила с ним тоном, в котором звучали одновременно удивление и радость. Искренне изумившись, что он выследил ее в таком невероятном месте, Лили спросила, что же заставило его пуститься на поиски.

Селден воспринял все с необычайной серьезностью, она никогда не видела его настолько не владеющим ситуацией, настолько во власти любого препятствия, которое она могла возвести на его пути.

— Я хотел вас увидеть, — произнес он.

И она не смогла устоять, заметив по его ответу, что он держит свои желания под усиленным контролем. На самом деле отсутствие Селдена было для Лили самой горькой потерей всех последних месяцев, его дезертирство ранило те чувства, которые находились гораздо глубже поверхностных слоев ее гордости.

Селден без обиняков перешел к делу:

— Зачем бы мне разыскивать вас, если бы я не считал, что могу быть вам полезен? Это мое единственное оправдание того, что я вообразил, будто вы захотите меня увидеть.

Ее поразила его неуклюжая попытка увильнуть, и мысль эта заставила ее переспросить с внезапной вспышкой интереса: