Читать книгу "Полночный злодей - Элейн Барбьери"

Эти слова мадам снова и снова всплывали в его голове, как и злая тирада самой Кларисы.

Куда я хожу, вас совершенно не касается! Вы напрасно считаете, что владеете мной!

Да, он хотел бы владеть ею. Соглашение было получено, деньги уплачены, и он убедил себя, что Клариса полностью принадлежит ему. Он отчаянно желал, чтобы это было правдой, но каким-то образом задел чувства любимой женщины.

Пьер знал, что Клариса не была увлечена им так же сильно, как он ею, но уверял себя, что сможет заставить забыть этого мужчину-фантома, которого так страстно любила она.

Теперь же он знал наверняка, что не смог. Пьер был потрясен блеском ее глаз, в которых засверкали огонь и молнии, когда он остановил ее на лестнице заведения мадам. Этот взгляд красноречиво свидетельствовал о глубокой и истинной любви.

С тех пор Пьер не видел Кларису. Он был убежден, что его договор с мадам убережет Кларису от других мужчин хотя бы на время, и это немного утешало его в тоске и страданиях.

…Я рекомендую вам не видеться с ней до тех пор, пока она не придет в себя…

А как долго это продлится?

Несколько дней… неделю… может, больше…

Вечность.

Будет ли Клариса с ним опять? Не явятся ли переживания Кларисы причиной ее полного охлаждения к нему? И возможно ли, держа Кларису в объятиях, смириться с тем, что она думает о другом мужчине?

Вопросы не кончались. Пьер попытался вернуться к работе, когда стук в дверь прервал его мысли.

— Кто там, Генри?

— К вам посетительница, господин Делиз.

— Посетительница?

— Мадемуазель Клариса Бушар.

Невероятно! Счастье! Вопросы, которые волновали Пьера, в один миг улетучились, и он бросился к двери.

Великолепный холл элегантного дома Пьера произвел на Кларису большое впечатление. Хрустальная люстра переливалась множеством оттенков, декорированные шелком стены мягко отражали отблески хрустальных подвесок. Строгая мебель красного дерева являла собой молчаливое свидетельство вкуса и качества, проявившегося и в огромном мохнатом ковре. Старинный портрет мужчины, удивительно похожего на Пьера, будто какой-то его живой родственник, неодобрительно взирал на нее сверху.

Так или иначе, Клариса была готова к выражению неодобрения или негодования в любом его проявлении, лишь бы спасти жизнь Рогана.

Габриэль Дюбэй любила Рогана. Клариса прикрыла на минуту глаза. Эта мысль вызвала у нее боль и радость одновременно. Впрочем, если Роган любил Габриэль, она тоже должна любить его. Клариса не понимала, как могло быть иначе.

Откровенно поговорив с Габриэль, она обнаружила в этой девушке внутреннюю чистоту, которая каким-то образом сохранилась в ней, несмотря на близкие родственные отношения с порочным Жераром Пуантро. Клариса почувствовала, что Габриэль любит своего отца, и жалела ее за эту любовь так же, как восхищалась тем мужеством, с которым она осмелилась прийти к мадам.

Хлопнула дверь… торопливые шаги… появился Пьер… вот он приближается…

У Кларисы внезапно пересохло в горле. При виде Пьера она не то засмеялась, не то заплакала. Дорогой Пьер, его открытое мальчишеское лицо, такое искреннее! Как не хватало его в эти последние ужасные дни!

— Клариса…

Взгляд Пьера был наполнен участием… и любовью. Non, она не могла обманывать его, ни за что на свете. Отступив немного, когда Пьер приблизился к ней, она прошептала:

— Пьер, mon ami, мне нужна ваша помощь.

Он остановился, краска прилила к его лицу, отразив поток противоречивых чувств. Его грудь вздымалась под тонкой льняной рубашкой. Она вспомнила тепло его мускулистой груди, когда лежала рядом, приникнув к ней щекой. Припомнился звук его сердца, эхом отдававшегося в ухе, запах его кожи и шелковистость темных волос. Дорогой Пьер… любимый Пьер…

Она помолчала, а потом спросила:

— Вы поможете мне?

Пьер обхватил руками лицо Кларисы. Он решил, что любовь привела ее сюда. Это так и было, но любовь не к нему, а к другому человеку. Она заметила на его лице выражение легкого разочарования, а затем горячей злости.

Она замерла, понимая, что с каждым мигом ярость Пьера разрастается все больше и больше.

Жерар толкнул дверь и вошел в безмолвный холл своего дома. Довольный, он огляделся вокруг.

— Бойер!

Он услышал знакомые шаркающие шаги, и старый слуга появился перед ним.

— Где мадемуазель Габриэль?

— Я здесь, отец.

Увидев, что Габриэль вышла из тени гостиной, он направился прямо к ней. Ее лицо было бледным. Она была одета в строгое платье, которое напомнило ему о монастыре. Она все так же ослепительно красива, снова с ним и скоро опять будет принадлежать только ему.

Настроение Пуантро поднялось, когда он заключил ее в объятия и прижал к себе. Ее радость волной прокатилась по нему, и он дрожащим от нежности голосом произнес:

— Габриэль, ma petite cherie. Скоро все будет хорошо.

Он немного отпрянул назад, не получив на эти слова никакого ответа. Казалось, незримая стена возникла между ними. Он прошептал, глядя прямо в ее ясные серые глаза:

— Ты веришь мне, не правда ли, Габриэль? Ты ведь знаешь, я сделаю все, чтобы восстановить спокойствие, которое осеняло нас раньше. Я снова сделаю тебя счастливой.

— Все, отец?

— Все, ma cherie.

Он заметил, с каким напряжением она вглядывается в его лицо. Ее губы трепетали от слов, которые никак не могли с них сорваться, в глазах застыла боль, и он почувствовал ее. Он не стал принуждать Габриэль к откровениям. В этом не было необходимости. Буря скоро пройдет, и все будет как раньше.

Он увидел, как по щеке дочери скатилась слезинка, мгновением раньше, чем она крепко прижалась к нему.

Сердце Жерара наполнилось уверенностью в ее любви.

Настала еще одна ночь. Роган продолжал без устали ходить из угла в угол, поглядывая, как он это делал бесчисленное число раз, на зарешеченное окно своей камеры. Его отчаяние дошло почти до безумия.

Сев на кровать, он закрыл лицо руками, чтобы успокоиться. Его муки возрастали неизмеримо, когда перед ним возникали чистые серые глаза, излучающие любовь.

Нет, черт возьми! Он не может позволить эмоциям завладеть им. Он должен помнить, что Габриэль вновь попала под влияние своего чудовищного отца. Нужно неустанно думать об опасности, нависшей над членами его команды, о необходимости восстановления справедливости. И все эти беды обрушились на них по вине одного человека — Пуантро.

Роган резко вскочил, обретя вдруг уверенность, что выход из тупика непременно обнаружится.

Глава 11

Отис Бенчли прошел по знакомому тюремному коридору. Ему пришло в голову, что яркое утреннее солнце, освещавшее вымощенную булыжником улицу за воротами, никогда не сможет преодолеть этих высоких сырых стен.