Читать книгу "Сапфик - Кэтрин Фишер"

Аттия выхватила у Рикса горящую растопку и хотела бросить на заплесневелые портьеры, но Клодия схватила ее за руку.

– Подожди!

– Чего ждать? – Аттия повернулась к статуе, но Клодия сильно дернула ее за запястье, заставив выронить растопку. Горящие лоскутки упали на портьеры, Клодия быстро затоптала огонь, не дав разгореться.

– Ты свихнулась, да? Нам теперь конец! По твоей милости! – бушевала Аттия.

– Но Джаред…

– Джаред не прав!

– Я очень рад, что все вы присутствуете на казни. – Язвительный голос Тюрьмы гулко звучал в морозном воздухе, с невидимого потолка посыпались мелкие снежинки. – Пусть каждый убедится, что я справедлив и беспристрастен. Перед вами Джон Арлекс, ваш Смотритель!

Посеревший, мрачный Смотритель приосанился. Его темный сюртук блестел от снега.

– Послушайте меня! – закричал он. – Тюрьма собирается нас бросить! Собирается обречь своих детей на голод, холод и смерть!

Стоящие вплотную к пьедесталу узники заглушили его слова своим воем. Приблизившись к отцу, Клодия почувствовала, что толпу сдерживает лишь предостережение Тюрьмы, что Инкарцерон с ними играет.

– Это Джон Арлекс, который ненавидит и презирает вас. Глядите, как он жмется к ногам статуи! Неужели надеется, что она защитит от моего гнева?

Зря они содрали портьеры! Клодия поняла, что Инкарцерон сожжет собственное тело, что его злость из-за потери Перчатки и срыва планов сокрушит и их. Один костер спалит их всех.

Тут рядом послышался резкий голос:

– Выслушай меня, о отец мой!

Толпа притихла. Узники замерли, словно звучащий голос был им давно знаком и они хотели слушать его снова и снова.

Каждым нервным окончанием, каждой клеткой тела Клодия ощущала, что Инкарцерон подползает все ближе, льнет к щеке и взволнованно шепчет на ухо, озвучивая свои тайные сомнения.

– Это ты, Рикс?

Чародей захохотал. Глаза прищурены, изо рта несет кетом – Рикс широко развел руки.

– Позволь показать, на что я способен. Чародейское искусство, какого мир не видывал! Позволь оживить твое тело, отец мой!

33

И поднял он руки, и узрели они перья на плаще его, как на крыльях умирающего лебедя, когда поет он свою последнюю песнь. И распахнул он дверь, никому дотоле не видимую.

Легенда о Сапфике

Едва выбравшись в коридор, Финн увидел, что Кейро оказался прав. Против них сейчас играла сама древность дома. Как и на королеву, возраст обрушился на него в одночасье.

– Ральф!

Ключник подошел, торопливо переступая через куски упавшей с потолка штукатурки:

– Да, сир.

– Приказываю эвакуироваться. Всем покинуть дом.

– Куда же нам идти, сир?

– Не знаю! – мрачно ответил Финн. – Боюсь, королевский лагерь в таком же состоянии. Попробуйте укрыться в конюшне, в окрестных деревнях. Здесь останемся только мы. Где Каспар?

Ральф снял расползающийся парик, обнажив коротко стриженные волосы. Щетина на подбородке, грязное лицо – ключник казался усталым и потерянным.

– С матерью. Бедняга потрясен до глубины души, боюсь, он не представлял, какова она в действительности.

Финн огляделся по сторонам. Кейро заломил руку Медликоуту. Джаред нес Перчатку. В длинном плаще сапиента он казался особенно высоким.

– Нам нужен этот урод? – негромко спросил Кейро.

– Нет. Пусть уходит с остальными.

Кейро напоследок посильнее вывернул секретарю руку и оттолкнул его.

– Выбирайтесь отсюда, – посоветовал Финн. – Найдите безопасное место. И братьев своих найдите.

– Безопасных мест больше не существует. – Медликоут пригнулся: рядом с ним рухнули в пыль латные доспехи. – Их не существует, пока не уничтожена Перчатка.

Финн пожал плечами и повернулся к Джареду:

– Пойдемте!

Они выбежали в коридор.

Не дом, а кошмарное царство разлагающейся красоты. Они спешили мимо драных портьер и заплесневевших, грязных картин, мимо упавших люстр с белыми свечами, хрустальные подвески которых сверкали среди воска, как слезы. Кейро шел первым, ногами расшвыривая завалы обломков. Финн держался рядом с Джаредом, беспокоясь о его состоянии. Они пробрались к подножию большой лестницы, Финн поднял голову и ужаснулся разгрому на верхнем этаже. Беззвучно сверкнувшая молния высветила длинную трещину, которая рассекла несущую стену. Под ногами хрустели осколки ваз и оконного плексигласа, в воздухе мелким снегом роилась вековая пыль и грибковые споры.

Лестница пострадала сильно. Плотно прижав спину к стене, Кейро преодолел две ступени, но третью нога продавила и провалилась в пустоту. Кейро выдернул ее, отчаянно ругаясь:

– Нам здесь в жизни не подняться!

– Мы должны попасть в кабинет, к Порталу. – Джаред с беспокойством посмотрел наверх. Он выбился из сил, голова кружилась. Когда он в последний раз принимал лекарство? Прильнув к стене, Джаред вытащил футляр со шприцем и чуть не вскрикнул от отчаяния. Маленький шприц раскололся, словно стекло истончилось от времени. Сыворотка превратилась в желтоватую корку.

– Как же вы теперь? – спросил Финн.

Джаред едва сдержал улыбку. Спрятав обломки шприца в футляр, он швырнул его во мрак коридора, и Финн заметил, что потемневшие глаза сапиента смотрят в никуда.

– Это была временная уловка, Финн, побег от неизбежного. Теперь мне, как и всем, придется жить без маленьких благ цивилизации.

«Если он умрет, если я позволю ему умереть, Клодия никогда меня не простит», – подумал Финн и с досадой глянул на побратима:

– Нам нужно подняться в кабинет. Кейро, ты же мастер на такие дела. Придумай что-нибудь!

Нахмурившись, Кейро скинул бархатный камзол и перевязал волосы куском ленты. Потом оторвал от портьеры несколько лоскутов и быстро обмотал себе ладони, ругаясь, когда задевал ожог.

– Веревка. Мне нужна веревка. Ну или трос.

Финн выдернул толстые ало-золотые шнуры, на которых держались портьеры, и крепко связал их между собой. Сойдет за трос. Кейро обвил его вокруг плеча и полез вверх.

«Мир вывернулся наизнанку, – думал Джаред, наблюдая за его медленным продвижением. – Лестница, по которой годами поднимались по нескольку раз в день, превратилась в опасное препятствие, в ловушку. Вот как время действует на предметы. Вот как человека предает собственное тело. Вот что пыталось забыть Королевство, выбрав элегантную амнезию».

Кейро карабкался будто по горному склону, а не по лестнице. Центральная часть пролета обвалилась, и ему пришлось цепляться за верхние ступени, крошащиеся под его пальцами.