Читать книгу "Апокалипсис в мировой истории. Календарь майя и судьба России - Игорь Шумейко"

И тогда Кекконен «смело» едет в Кремль, объясняет все контррезоны, рисует все выгоды испытанной политики «фин-ляндизации», и… вопрос присоединения к Варшавскому блоку — снимается. Облегчение всеобщее. И евроинтеллектуалы, ранее язвившие по поводу недодемократичного Кекконена, и уж конечно сами финны, встречали его как спасителя независимости страны. Оппозиция Юннили — в полном ауте. И вот совсем недавно выясняется, что тогдашний «кризис» и советская нота — были заранее спланированной двухходовкой Кекконена — Хрущева. Маленький шедевр геополитики, у нас, правда, заслоненный от общественного внимания другими важными, тяжелыми проблемами, а вот в Финляндии ставший главной сенсацией последних лет.

Вообще, нам, считающим 18 лет Брежнева — «эпохой», «эрой», надо еще хорошо напрячься, что бы представить — 26 лет правления Кекконена — патриарха, вечного отца. В Финляндии пересказывают такой изящный апокриф, что якобы завещание Кекконена начиналось словами: «Если я умру, то…».(Не «когда» а «если».)

«Человек все равно, при любых условиях — самое главное, — подчеркивал Кекконен в беседах с российскими партнерами. — Мы не держим камня за пазухой, нам нечего скрывать друг от друга — таков финский национальный характер». И Хрущев пошел навстречу финнам, по тяжелейшему для них пункту мирного договора: закрыл советскую военно-морскую базу в Порккала…

Сегодня синусоида российско-финских отношений снова ближе к нижней фазе. Наш политик Ястржембский отметил, что «внутри ЕС образовался некий, пока неофициальный, блок государств, в основном состоящий из новых стран-членов ЕС, но к их числу можно отнести и две северных страны, Данию и Финляндию. В последнее время вызывала недоумение позиция Финляндии в некоторых вопросах…»Как понятно из контекста этого заявления, Финляндия присоединилась к «новым» странам ЕС, типа Польши, Литвы, Эстонии в более настороженном отношении к России.

Современный финский писатель Эса Сеппянен начинает с констатации: «У Финляндии с Россией существует и сейчас сухопутная граница длиной более 1000 километров, и огромный город на Неве никуда не делся, а стоит на том месте, которое определил ему в свое время Петр Великий — это факты… В рамках «сказочной ночи в Тамминиеми» (загородное поместье, где принимали Хрущева. — И.Ш.)Кекконен, опираясь на хорошие личные контакты и доверие к себе, согласовал практически без особых осложнений решение о вхождении Финляндии в Европейскую ассоциацию свободной торговли. И совершенно не случайно Хрущев воскликнул во время бесед той «волшебной ночью»: «Вы — фокусник по отношению к нам!..» Но особенность «Линии Кекконена» — так называемый «финляндский парадокс» — состоял в том, что чем лучше отношения с восточным соседом, тем больше у Финляндии возможностей для маневра на Западе».

Кстати, упомянутый Эсой Сеппяненом «финский парадокс» хорошо согласуется с тем, что было уже сказано о «холодной войне». Именно многолетняя заочность нашего противостояния с США, гонки вооружений, приводила к определенной «виртуализации» противника. Тот ради кого, из-за кого прилагались все усилия — постепенно терял реальные очертания, представимость, перетекая… в образ «дяди Сэма» в политических карикатурах.

И тот «финляндский парадокс», набирание хорошими отношениями с СССР очков и преимуществ Финляндией на Западе, это, по сути, заработок в роли переводчика, некоего «медиума»: «Вы там, за морями, почти потеряли представление, с кем вы соперничаете а мы тут рядом, видим, ощущаем, контролируем ситуацию, мы умеем вести дела с источником ваших страхов…»

Потому и в моих «финских картинках» довлеют зрительные, осязаемые, фактурные моменты.

Глава 14. Пиарщик у врат зари

(Продолжение)

Мой внешторговско-финляндский роман исходной точкой имеет, наверно, ту же Олимпиаду.

В 1978 году, когда я на своем факультете экономической кибернетики Московского института управления сдавал сессии, и кроме повышенной стипендии (50 рублей как отличнику), весьма смутно представлял, какие еще могут быть жизненные призы и вехи…

Так вот, в один из дней того 1978 года, в Москве, по Кутузовскому проспекту проезжал в Кремль Леонид Ильич Брежнев (его квартира была, кажется в доме № 26) и… возле дома № 7 он заметил длиннющую очередь.

На «правительственной трассе» понятно, и быть не могло каких-нибудь там «чертановских гастрономов», или «обувных в Свиблово», где такие давки по случаю конца месяца/квартала и «выброшенного» финского или югославского «дефицита», мягко говоря, имели место.

Потребовавшему объяснений генсеку, сообщили, что толпа у дома № 7 по Кутузовскому проспекту, можно сказать — самая наша элита.

Расположено здесь, в доме № 7 — ВО «Внешпосылторг», где все советские граждане, по каким-то причинам получившие на руки валюту (загранкомандированные, спортсмены, артисты…) сдавая ее, получают те самые «чеки Внешпосылторга». На которые потом можно приобретать в знаменитых магазинах сети «Березка» (в Ленинграде, кажется, это были «Альбатросы») джинсы, обувь, дефицитные продукты… (см. «Торгсин», «Мастер и Маргарита»).

Рутений. Штрихи к коду

Тот самый коэффициент: 4,6

Некоторые правила арифметики и попытки их объезда в СССР 1960–1980 годов

От булгаковского «Торгсина» я могу протянуть вполне реальную цепочку фактов, рисующих политику СССР с очень своеобразной точки. Сначала были «боны», потом «чеки бесполосые», «чеки с полосой»… Идея была такая: наши, покупая шмотки и т. д. за границей, во-первых, оставляют там сумму магазинной наценки (10, 20, а то и 70 %), во-вторых, сгорбленные и потные с этими чемоданами-баулами на границах и таможнях рисуют политически неприглядную картину. А если все этозакупит оптом, у производителей, наш «Внешпосылторг», привезет сюда, то граждане могут поменяв валюту (самостоятельно хождение которой на территории СССР по-прежнему каралось расстрельной статьей) на чеки ВИТ, спокойно купить этов спецмагазинах «Березка». Плюс — иностранные гости, также поменяв валюту, смогут обслуживаться, отовариваться здесь на привычном для себя уровне.

Но оказалось, что… не все то, что НЕ рубль уже и «валюта» (в понимании булгаковского швейцара). Люди приезжали с очень разными, разноцветными бумажками. И собирая все в общую кучу, «Внешпосылторг» вскоре убедился, что достойного товара на все чеки никак не купить. Тогда и было принято решение, сообразное с четырьмя правилами арифметики. Разделить. Если ты сдал доллар, фунт, франк (в общем СКВ, свободно конвертируемую валюту) — получаешь чек ВПТ без диагональной полосы и идешь к одному прилавку. Если сдал монгольский тугрик, йеменский риалили северокорейский вон— получаешь чек с полосой и идешь… к другому прилавку, наполнение которого быстро приближалось к общесоветскому магазинно-рублевому.

И тут последовал очень характерный демарш представителей братских соцстран и братских партий. Сначала на секретаря ЦК Бориса Пономарева, курировавшего их дела, а затем и на Генерального, поступил протест: «Как же так, мы, представители именно ваших братскихнародов и партий, дискриминируемся в магазинах «Березка», в сравнении с капиталистическими представителями?» И «полосность» чеков ВПТ опять отменили. Опираясь на совсем уже иезуитскую промежуточную единицу перерасчета: «инвалютный рубль», попытались на переходе к нему, «инвалютному рублю», ввести повышенные коэффициенты для СКВ. В 1980-е годы он равнялся — 4,6 и некоторые западные ехидные корреспонденты спрашивали: а не является ли этот перерасчетный коэффициент СКВ к инвалютному рублю — математическим отражением истинногокурса рубля (равнявшемуся тогда на последней странице газеты «Известия», по прежнему — гордым 62 копейкам за доллар США).