Читать книгу "Еретики и заговорщики - Максим Зарезин"

— Оставьте его без погребения, пусть птицы растерзают его.

И они отошли от того места, радуясь с Кинопсом. Вскоре, однако, услыхали, что Иоанн учит на месте, где побивали камнями преступников. Кинопс призвал беса, при помощи которого чародействовал, и, придя на то место, сказал Иоанну:

— Я замышляю сделать тебе еще большее посрамление и стыд, для чего и оставил тебя в живых; приди на морской песчаный берег — там ты увидишь славу мою и устыдишься.

Диспут с магом Симоном перед Нероном. Художник Ф. Липпи

Сопровождали же его три беса, которых народ считал за людей, воскрешенных Кинопсом из мертвых. Сильно всплеснув руками своими, погрузился Кинопс в море и стал для всех невидим.

— Велик ты, Кинопс, — возопил народ, — и нет иного, больше тебя!

Иоанн же повелел бесам, которые стояли в образе человеческом, не отходить от него. И помолился он Господу, чтобы не был Кинопс живым, и стало так; ибо море внезапно возмутилось и закипело волнами, и Кинопс уже не вышел из моря, но остался в глубине морской, как древний окаянный фараон» («Жития»).

Ситуация во многом схожая с предыдущей. И здесь между Иоанном Богословом и чародеем Кинопсом шла борьба не на жизнь, а на смерть, и борьба эта не имеет ни малейшего отношения к проблеме наказания еретиков, и вообще к еретичеству.

Иосиф Волоцкий: «Так же и святой апостол Филипп): он не приходил к архиерею, не осуждал его; но когда увидел, что архиерей пришел не для чего иного, как для развращения благочестивых, тогда и покарал его смертью».

Архиерей (в данном случае иудейский законоучитель), не добившись покорности от апостола Филиппа (память 14 ноября), «в безумной злобе бросился на него, желая сам схватить и убить апостола, но в ту же минуту ослеп и весь почернел… Но архиерей, все еще ослепленный злобой, не только не хотел после постигшего его наказания исправиться и познать истину, но вновь стал произносить многие хулы на Господа нашего Иисуса Христа. Тогда его поразила еще большая казнь. Внезапно земля, раскрыв свои недра, поглотила его, как некогда Дафана и Авирона» («Жития»). И здесь дело не в развращении благочестивых: апостол защищал свою жизнь от набросившегося на него законоучителя, а охраняла его длань Господня, покаравшая архиерея сначала слепотой, а затем и смертью.

Вновь слово автору «Просветителя»: «Подобно тому поступил и святой апостол Павел: он не искал Еллима-волхва, не осуждал, не порицал; но когда увидел, что тот хочет отвратить Анфипата от веры — тогда осудил его быть слепым и не видеть солнца». Здесь мы не будем приводить эпизод из Деяний, верно переданный прп. Иосифом, за исключением одной весьма важной детали — Павел возвещает, что Еллим не увидит солнца «до времени», то есть его слепота временная (Деян. 13: 6-11).

Да не оскудеет рука карающего

Иосиф Волоцкий: «Так и святой Порфирий, епископ Газский (память 26 февраля), видя, что живущие в Газе еретики, исповедующие манихейство, не прельщают никого из православных, не осуждал их; когда же еретики пришли прельщать христиан — тогда святитель Порфирий осудил их, сначала на немоту, а потом на смерть».

А теперь обратимся к «Житию Порфирия Газского». «В это время прибыла в город некая жена Антиохиянка, по имени Юлия, принадлежавшая к отвратительной ереси так называемых Манихеев, и, узнав, что некоторые новопросвещены и еще не утверждены в святой вере, вкрадываясь, развращала их своим чародейским учением, и гораздо более раздачею денег.

Порфирий Газский. Икона

Иже во святых Порфирий, узнав через несколько дней, прислал за нею и спросил, кто она и откуда, и какое исповедует учение. Она же назвала отечество и исповедала, что она Манихейка. Когда же бывшие около него прогневались (были же у него некоторые благочестивцы), то блаженный просил их не сердиться, но с настоянием увещать и раз, и два, по изречению святого апостола (Тит. 3:10). Затем сказал женщине: воздержись, сестра, от такого злоучения, ибо оно сатанинское.

Она же отвечала: говори и слушай, и — или убедишь, или убедишься. Блаженный же сказал: готовься на завтра и приходи сюда. Она же, простившись, вышла. Блаженный же в посте много молившись Христу, дабы посрамил диавола, приготовился на завтра и пригласил некоторых благочестивых клириков и мирян на беседу между ним и женщиною.

На другой день к епископу заявилась целая делегация манихеев, которые принялись многословно и эмоционально излагать свои воззрения».

«После того, как она в продолжении многих часов говорила множество басен и высказывала обычные хулы на Господа и Бога всех, иже во святых Порфирий, движимый Божественною ревностью, видя, что Тот, кто обдержит все концы, видимые и невидимые, хулится женщиною, объятою бесом и снизошедшею на его желание, произнес над ней приговор, сказав: Бог, сотворивый все, единый вечный, не имеющий ни начала, ни конца, прославляемый в Троице, поразит твой язык и заградит твои уста, дабы ты ее говорила хулы.

И тотчас за приговором последовало и наказание. Юлия начала дрожать и меняться в лице и пробыв в исступлении долгое время, еще говорила, но была безгласна и недвижима, имея очи раскрытые и устремленные на преподобнейшего епископа».

Как видим, Юлия прибыла в Газу, изначально имея целью совращать православных, и сразу же приступила к осуществлению своих намерений, о чем епископ Порфирий узнал, но мер до времени не принимал и даже сдерживал ревность некоторых «благочестивцев». Он пригласил Юлию к полемике, и только когда убедился, что она закоснела в грехе и богохульстве, наградил ее немотой.

Вновь слово прп. Иосифу: «Так и святой Лев, епископ Катанский, не сразу осудил еретика Илиодора на смерть; но когда Илюдор пришел в церковь, творя некие наваждения, чтобы прельстить благочестивых, святитель Лев вышел из церкви и сжег Илиодора огнем, и опять вошел в церковь, и совершил божественную службу».

Свидетельствует агиограф: «Часто убеждал его святитель Христов Лев (память 5 марта) отстать от таких злых дел и, раскаявшись, обратиться к Богу, но нельзя было уговорить Илиодора, как нельзя сделать белым эфиопа и твердый камень обратить в мягкий воск. Нечестивец не только не исправился, но задумал и еще большее зло: он простер свое волхвование на самого архиерея Божия, желая своим волхвованием насмеяться над ним. Однажды в торжественный день одного праздника… в храм вошел и волхв Илиодор, как лицемерный христианин, и начал тайно совершать свои волхвования; чрез них он достиг того, что одни из народа стали топотать в церкви, словно лошади, ногами и рычать, подобно зверям; другие стали неудержимо хохотать, а иные стали гневаться; волхв же хвалился, что сделает еще то, что и сам епископ со всеми своими пресвитерами и клириками, прекратив служение, будет тут же скакать и плясать, как будто под звуки музыки и органов.