Читать книгу "Эпоха единства Древней Руси. От Владимира Святого до Ярослава Мудрого - Сергей Цветков"

Поражение Святослава в Болгарии обошлось недешево Русской земле. «Молодое поколение» русов, которое, по свидетельству Льва Диакона, Святослав увлек за собой на Балканы, почти целиком полегло под стенами болгарских и греческих крепостей; остатки, вместе с самим князем, погибли в столкновении с печенегами у днепровских порогов. То было отборное воинство, тысячи «цветущих здоровьем мужей», и эта потеря была невосполнима. Последствия не замедлили сказаться. В самое короткое время, истекшее после рокового лета 971 г., ряд обширных окраин был отторгнут от Русской земли вооруженной рукой, другие отложились от нее сами, воспользовавшись случаем.

Наибольший территориальный ущерб Русская земля понесла на своих западных границах, где ее соседом со второй половины X в. была Чехия, претендовавшая на наследство Великой Моравии. Чешский натиск на восток был стремителен. В 940—960-х гг. чешский князь Болеслав I Укрутный (Грозный) захватил Моравию, Словакию и Краковскую землю. Согласно путевым запискам испанского еврея Ибрагима Ибн Якуба, посетившего в 965/966 г. Центральную Европу, Чехия «простиралась в длину от города Праги до города Кракова». В последующие восемь лет под руку наследника Болеслава I, Болеслава II (967—999), отошла и вся «русская» Галиция, а также Подолия с Червенскими городами (Львов, Червен, Белз и др.).

На некоторый, впрочем, весьма непродолжительный срок Чехия превратилась в одно из крупнейших государств Европы. Учредительная грамота Пражской (Чехо-Моравской) епископии засвидетельствовала, что около 973 г.[1] восточные границы этой епархии проходили по верховьям Западного Буга и Стыри (правого притока Припяти)[2]. Здесь пролегал этнический рубеж восточнославянской Руси — в этих местах сходились крайние западные пределы племенных земель белых хорватов и волынян. Приближение чешских войск всколыхнуло часть местного населения. Волыняне сохранили верность Киеву, но хорваты вернули себе племенную независимость. Таким образом, в начале 70-х гг. X в. Киев утратил все приобретения на Карпатах, сделанные за четверть века до этого князем Игорем.

Еще одним восточнославянским племенем, отпавшим в 970-х гг. от Русской земли, были радимичи[3]. Сепаратистские настроения хорватов и радимичей объясняются, по-видимому, тем, что у этих племен сохранялась сильная прослойка родо-племенной знати, способная возглавить борьбу за этнополитическую обособленность.

Приблизительно в то же время на черноморском юге, в Крымской Готии, с даннической зависимостью от киевского князя покончили крымские «древляне» — готы-тервинги. По сообщению анонимной «Записки греческого топарха» (начало 990-х гг.), «варвары», обитавшие в «Климатах», то есть на земле Горного Крыма, издавна были подданными русов, однако с некоторых пор вышли из подчинения, «так как домогались более всего самостоятельного управления». Древнерусские предания о смерти Игоря и мести Ольги тоже хорошо запомнили стремление готов-«древлян» к политической независимости. И поскольку тогда, в середине X в., свободолюбивые притязания крымских готов пробудились в связи с убийством киевского князя (Игоря), то естественно предположить, что их вторичное отпадение от Киевской державы было вызвано схожей причиной (гибелью Святослава), и потому данное известие «Записки греческого топарха» следует датировать первой половиной 970-х гг.

Итак, внешние границы Русской земли трещали по всем швам. Но угроза полного государственного распада на сей раз была уравновешена естественным сдерживающим фактором — безоговорочным признанием со стороны большинства восточнославянских и иных племен, входивших в состав Русской земли, легитимности власти «великого князя русского», киевского династа из рода Игоря. Упомянутый греческий топарх отметил, что в прежнее время (очевидно, в период княжения Ольги) «города и народы добровольно присоединялись» к русам вследствие их «бесстрастного и справедливого» управления.

Благодаря возросшей внутренней сплоченности Русской земли гибель Святослава стала важной вехой в древнерусской истории. Впервые за добрую сотню лет смерть князя «от рода русского» не повлекла за собой немедленно династических потрясений и посягательств со стороны на права великокняжеского киевского рода. Немалую роль здесь сыграло и то обстоятельство, что Святослав был первым киевским князем, оставившим после себя многочисленное мужское потомство. Отныне будущее династии Игоревичей было упрочено на много столетий вперед.