Читать книгу "Храброе сердце Ирены Сендлер - Джек Майер"

– Там же будут, типа, настоящие знатоки всего, что касается Холокоста, да? – спросила Лиз. – Может, они смогут ответить на наши вопросы… ну, знаете, про Польшу, про людей, которые там живут, и все такое?

– На такие вопросы мы с вами, может быть, исчерпывающих ответов от них не получим, – сказал Мистер К., – но для нас гораздо важнее смотреть в будущее… показывать «Жизнь в банке» людям.

Они отправились все в одной машине, не взяв с собой ни костюмов, ни декораций, постояли на Седьмой Авеню в обычной для Манхэттена пробке, а потом взмыли в скоростном лифте на 19-й этаж. В таких высоких зданиях девочки еще не бывали. Их встретила подтянутая коротко стриженная женщина средних лет, одетая в консервативный, но модный деловой костюм.

– Меня зовут Стенли Шталь, я директор-распорядитель фонда. Добро пожаловать.

Девочки последовали за ней в зал заседаний правления фонда и выпучили глаза, увидев раскинувшуюся за стеклянной стеной панораму Манхэттена.

Госпожа Шталь представила гостей из Канзаса присутствующим в комнате, а потом попросила представиться всех сидящих за большим столом для совещаний.

– Рахель Симкович – прошла через Аушвиц.

– Това Кон – Берген-Бельзен[106].

– Бернард Майер – выжил в Дахау[107].

Конечно, они уже встречались с ветеранами Холокоста в Региональном Центре изучения истории Холокоста в Канзас-Сити, но исполнять свой спектакль для таких людей, да еще и в такой неформальной обстановке им пока не доводилось. Меган было очень не по себе… ведь они сейчас будут притворяться, оставаясь в повседневной одежде, делать вид, что переживают кошмар, через который эти люди прошли в реальности, для которых все эти события – не какой-то школьный проект, а часть жизни. Вдруг им не понравится, и они раскритикуют спектакль, а вдруг что-то в пьесе оскорбит их чувства или разбередит старые раны. Места для представления между большим столом и панорамным окном было мало, девочки находились слишком близко к публике. Не было ни света, ни декораций, ни грима. Хотя в зале для совещаний работал кондиционер, Меган пришлось утереть выступившие на лбу и верхней губе капельки пота. Слишком уж много всего может пойти не так, подумала она.

Все притихли, и Мистер К. коротко рассказал о спектакле, и Сабрина начала читать своим гипнотическим голосом авторский текст…

Ирена: Пани Рознер?

Пани Рознер: Я поговорила с мужем. Забирайте наших детей… Вы должны их забрать. Здесь мы все умрем. (Длинная пауза.) В жизни нет никаких раз и навсегда установленных правил. Мы все время говорим себе, если я буду жить по тем или иным законам, со мной все будет хорошо. Но вчера я видела, как немецкий солдат застрелил проходящую мимо него женщину. Он вышел на крыльцо дома, вытащил пистолет и выстрелил в нее. Я не могла понять, в чем она провинилась. (Замирает с горестно опущенной головой.)

Заглянувший в кабинет молодой работник фонда передал кому-то из сидящих за столом записку и… остался стоять и смотреть у двери.

Мария: Ирена, что ты делаешь?

Ирена: (что-то пишет) Я записываю имена последних спасенных нами детей, а потом спрячу списки в стеклянных банках.

Мария: Ты с ума сошла? Нам нельзя оставлять улик! Ты же знаешь, что укрывательство евреев карается смертью. Да и как ты найдешь этим детям приемных родителей?

Ирена: Нам поможет сопротивление. Есть люди, готовые рискнуть жизнью во спасение других. Нам помогают в детских приютах и в монастырях. Любой человек может изменить мир. Любой человек может найти в себе смелость.

Мария: А что ты будешь делать с этими банками потом?

Ирена: Сегодня же закопаю их в безопасном месте. А когда все это закончится, я достану списки, найду детей и скажу им их настоящие имена.

Спектакль закончился финальной репликой Меган:

Мария: Это была история о жизни в склянке и об Ирене Сендлер, изменившей наш мир.

В зале повисла тишина. Меган показалось, что перестало двигаться даже само время. Далеко внизу шумел транспортными пробками и людскими толпами грязный и пыльный город, но с высоты 19-го этажа он казался тихим и чистым, как картинка с открытки. Зрители молчали…

И вдруг зал взорвался аплодисментами!.. Один из ветеранов с усилием страдающего от артрита человека поднялся на ноги, выпрямился, положив на стол обе руки, и заговорил:

– Сказать правду можно многими способами… Услышав о вас и вашем спектакле, я подумал: чему эти детишки из Канзаса смогут научить меня – человека, прошедшего через ужасы Холокоста? Ваша пьеса напомнила мне о том, что пришлось пережить мне и моим родным. А вспоминать это очень грустно. Наверно, иногда поплакать и вспомнить, что с нами случилось, полезно. Но плачем мы все по разным причинам, и слезы слезам рознь. Ваша история проста… и трагична… вы несете людям простую и трагическую правду. А иногда именно самые простые истории производят самое мощное впечатление… например, сказки… только эта история говорит о том, что происходило на самом деле.

Глава 24

Меценаты
Канзас, июль 2000 – май 2001

Приглашения показать «Жизнь в банке» посыпались со всех сторон, и девочки решили отправиться в гастроли, чтобы «Жизнь в банке» увидело как можно больше людей. На обсуждении плана выступлений Меган со смехом сказала:

– Слушайте, а может, махнем в Польшу и покажем спектакль Ирене?

– Ага, – сказала Лиз, – только выиграем кучу денег в лотерею, и вперед!

Все засмеялись: их район был одним из самых маленьких и бедных в Канзасе…

Гастроли оказались хлопотным делом. Слишком о многом нужно было позаботиться: тут и жилье, и еда, и транспорт, и аппаратура… В результате в труппе появился гастрольный менеджер – Джессика Шелтон, такая же школьница, как они сами. Джессика считала, что справится, потому что у нее имелся опыт: она подрабатывала начальником смены в мексиканском ресторанчике.

Вскоре к коллективу присоединился Ник Кейтон (играть немца все-таки должен был парень), и они сняли короткое промовидео с двумя сценами из спектакля и нарезкой из телеинтервью участников спектакля. На гастролях девушки стали встречать тех, кто выжил во времена Холокоста, их детей и внуков, слушать их простые до ужаса истории о смерти, голоде, страхе, любви и самоотверженности…

Однажды по дороге домой Меган вдруг сказала:

– Со мной что-то не так… Когда я впервые услышала эти жуткие истории, мне было физически плохо… А теперь они кажутся мне не такими уж и страшными. Боюсь, я начинаю к этому привыкать. Это неправильно…