Читать книгу "Взрослая колыбельная - Юлия Шолох"

Он развернулся и отошел, злостью от него несло на расстоянии метра. Ничего, и не таких вокруг пальца обводили. Женщины, они на многое способны, когда нет возможности применить силу или угрозы. Осталось всего ничего, контрольный выстрел, так сказать. Давай, Катя, больше огня во взгляде и голосе.

— Ты хотел, чтобы я решила, доверяю ли тебе. А сам-то как? Собираешься мне доверять?

Теперь главное — отвернуться и сделать мину кирпичом. Даже смотреть не нужно, чтобы разгадать реакцию. Лесника поставили в тупик. Если он желает, чтобы я ему доверяла, а он почему-то этого желает, то должен показать это. Должен показать, что готов доверять мне. Или я сделаю вывод, что все враки и доверять ему нельзя.

Весь расчет на то, что ему зачем-то нужно мое доверие. Зачем? Кто его знает! Но если это сработает, нужно пользоваться.

— Обещай, что не переступишь черту леса.

Ага, он намерен мне довериться. Разбежался. Но хоть что-то.

— Я не переступлю черту леса.

— Я не шучу, колдунья. Если ты сглупишь, пожалеешь.

Да-да, угроз я за свою практику тоже довольно наслушалась.

— Иди уже и не мешай.

За спиной словно медведь возится, сердитый и слишком большой, чтобы передвигаться бесшумно.

— Я скоро вернусь.

— Хорошо.

Судя по сипенью, он еще хотел что-то спросить, но передумал. Правильно, иди уже.

Шум шагов, треск веток, хруст приминаемой травы — и шаги лесника удаляются, превращаясь в еле слышные отзвуки.

Граница мертвого леса, кстати, не такая уж и четкая. Наклонимся и понаблюдаем без спешки. Если там, по мнению колдовской силы, пустота, а тут пока еще живой, пусть и крайне слабый растительный мир — куда он пропадает? Смотри, Катя, смотри внимательно.

Перед глазами пучок зеленой травы стал покрываться коричневым налетом, словно гнил на глазах. Началось со стороны порчи, задевая травинки по отдельности, после переместилось на всю траву. Что-то портит растения, и порча эта довольно быстрая, значит, живая сила не может успеть рассеяться в воздухе. Куда-то она пропадает, как будто… как будто что-то ее высасывает.

Что-то высасывает жизнь из леса! Это не просто болезнь! Эту силу кто-то крадет!

Но кто? В Эруме не нужно накапливать силу, она постоянна. Просто есть колдовство, на которое твоей силы хватает, есть то, на которое не хватает. Прибавить можно только как Волин пытался — через жертву демонам других миров, но это процесс муторный и противозаконный, вычисляется довольно просто. Но такого… про подобное изъятие силы я раньше не слышала.

Ладно, будем искать кто.

Закрытые глаза, медитативный транс. Иди ко мне, Ветерок. Посмотри на траву ближе, еще ближе, покажи мне ее истощение в свете колдовских и жизненных сил.

Словно карандашный рисунок, где пустота соседствует с травой. Еле видный дымок жизни вылетал из травинок, на миг свивался в тончайшую нить и моментально растворялся в воздухе. Куда он идет? В каком хотя бы направлении?

Нет, он пропадает слишком быстро, куда — не понять.

Так, хватит сидеть. Нужно встать и пройтись, размяться, а заодно убедиться, что хитрый лесник не прячется в кустах и не думает мешать мне делать свою работу. Нет, вроде ничего, слишком тихо. И у меня не так уж много времени, чтобы просмотреть лес изнутри, из мертвой части. А я должна это сделать.

Что со мной случится там, внутри? Временные сроки вытягивания жизни неизвестны, но, если судить по траве, на небольшой пучок требуется несколько минут. Мне с моим весом, следовательно, больше часа. Ну, это до полного истощения. Пару минут, в общем, без особого вреда продержаться можно, значит, нужно настроить Ветерок так, чтобы она контролировала тело. Итак, пять шагов вперед, потом отследить, куда движется моя жизненная сила, которая при вхождении в зону мертвого леса начнет выкачиваться, на это ровно две минуты, после чего при любом результате семь шагов обратно (на всякий случай).

Концентрация для построения последовательного плана действий колдовской силе требуется просто на грани возможностей, я потратила на нее уйму времени и сил.

Потом проверила несколько раз и запустила. Давай, Ветерок, действуй.

Нормальное зрение в такой программе отсутствует. Но и без него я знала, когда пересекла черту: все мое тело содрогнулось от животного глубинного ужаса. Защитные инстинкты заверещали, но послушные силе колдовства ноги сделали положенные шаги и замерли на месте. Колдовское зрение настроилось на собственные руки. Я стою в пустоте, вокруг нет ничего. Вернее, колдовская сила ничего не видит и от этого паникует, ведь что-то не так. Только мое тело и ничего вокруг, что ненормально. Пустоты в природе не бывает, не может быть.

И вот она — тонкая струйка жизненной силы, которая легкой дымовой змейкой уползает вверх. А дальше? Куда она идет дальше?

Тело дернулось, прерывая просмотр. Неудобная поза, ребра сдавливаются так сильно, что невозможно вздохнуть.

Что случилось? Глаза не сразу открываются, трясет. А, это лесник вернулся и выхватил меня из мертвого леса. Вырвал как репку и потащил прочь, как бессловесную вещь какую-то.

Нужно вздохнуть, сопротивляться пока нет сил. Резкий выход из транса всегда нарушает концентрацию. Куда ты меня тащишь-то? Оставь меня уже! О, а стоять я все еще не могу, ноги слабые. Лесник возвышается надо мной, и его лицо подрагивает от ярости, а голос глухо шипит:

— Еще раз проделаешь такое… и я тебя свяжу в охапку и отвезу назад в Гораславль, сдам твоему начальству и возьму с него клятву не выпускать тебя дальше города.

Сила его эмоций опутывает и давит. Надо же как заговорил.

— И как ты это сделаешь? Я сыскарь!

— А я мужчина, который хочет сберечь тебе жизнь.

— Что?!

Что он сказал?

— Однажды я тебя потерял. А ты ведь самым дорогим была. Я поздно понял. Но больше ты не пострадаешь. Ни по моей вине, ни по чьей-либо другой. Ты будешь жить долго и счастливо и не полезешь больше туда, где тебе грозит опасность.

— Что?!

— Я своего слова обратно не беру, Катя.

Именно имя и стало последней точкой. И его взгляд, который словно кипятком окатил. Как будто ты был уверен — от бездны океана тебя отделяет безопасное дерево корабля, а оно вдруг рассыпалось в прах, погружая тебя с головой в ледяную воду.

Я шипела, как змея. Давно хотелось сказать:

— Вовремя ты вспомнил! Ты раньше должен был понять, какое же тебе счастье привалило! Раньше чем спустил наши жизни в топку. И теперь еще считаешь, что можешь распоряжаться моей жизнью? Да ты совсем сдурел! Не смей даже думать, будто мне на тебя не плевать.

Он молчал опустив глаза и упрямо сжимал губы.

— Ты не пойдешь туда одна, — сказал, как будто моя речь его ничуть не задела.