Читать книгу ""Дикие карты" будущего. Форс-мажор для человечества - Елена Переслегина"

Политическая раздробленность приведет к войнам. Сельское хозяйство вернется к доиндустриальным формам, причем урожайность станет довольно низкой. Возрастет заболеваемость, в том числе инфекционными болезнями, авитаминозами, паразитарными инфекциями. Постепенно упадет уровень грамотности.

Подобный мир мы привычно ассоциируем со Средневековьем, хотя на самом деле фазовая катастрофа вернет мир к началу индустриальной фазы, то есть к грани XVII–VIII века. Поскольку технологические пакеты будут разрушаться не одновременно, а некоторые технологии вообще переживут катастрофу[45], это будет очень своеобразный неофеодализм – с автоматическим огнестрельным оружием и многими другими индустриальными и даже постиндустриальными артефактами. В этом отношении термин «неофеодализм» не точно отражает содержание социальных процессов – мы же не называем Темные века неомезолитическим сценарием. Однако этот термин вполне может быть использован для обозначения сценария барьерной катастрофы, как понятный и отчасти даже пропиаренный бренд.

Неофеодальное будущее может быть реализовано проектно. Такую версию описывают сценарные ветки «Взрываем мосты и отходим за Днепр» и «Исламский резервный проект». В худшем случае реализуется ветка «Постиндустриальная катастрофа».

Вставка 5. Предел упрощения

Вообще говоря, барьерная катастрофа ни при каких обстоятельствах не может привести «к потере фазы».

Любой кризис, если его не удается преодолеть, заканчивается «первичным упрощением». Редуцируется структура социальной системы, сокращается число форматов, модусов ее существования, безвозвратно теряется часть ресурсов, утрачиваются некоторые сценарные возможности, упраздняются наиболее сложные и ресурсоемкие социопрактики. Падает уровень жизни и качество жизни. Но процесс первичного упрощения имеет фиксированную нижнюю границу. Циклический экономический кризис может вернуть общество к началу последнего цикла, но не далее. Структурный кризис экономической модели – к тому времени, когда была инсталлирована эта модель, – опять-таки, никак не ранее. Революционный кризис имеет пределом упрощения генезис данной государственной структуры или общественноэкономической формации. Фазовая катастрофа сопровождается откатом к началу фазы.

Для любой системы и любого типа кризиса выполняется правило кризисной динамики: предел упрощения не превышает величину того шага развития, который привел к данному кризису.

Постиндустриальный сценарий опирался на концепцию устойчивого развития. В этом сценарии человечество тратит огромные ресурсы на то, чтобы оттянуть катастрофу. Кризисные явления «заметаются под ковер». Их не замечают либо объясняют формальными причинами. Например, мировым терроризмом. Подразумевается, что рано или поздно терроризм будет побежден, и Человечество вновь вернется к устойчивому развитию. В этом сценарии вызовы и угрозы последовательно игнорируются, а Будущее рассматривается как продолженное настоящее.

Развитие можно замедлить, можно на какое-то время остановить, но рано или поздно отсроченная катастрофа разразится. Поскольку все ресурсы управления к этому времени будут исчерпаны, она будет неуправляемой. В долгосрочной перспективе постиндустриальный сценарий приводит к более серьезному упадку, чем неофеодальный даже в версии постиндустриальной катастрофы.

За последние годы описанное выше сценарное пространство подверглось сильным изменениям.

Во-первых, в развитых странах был принят ряд нормативных актов, способствующих быстрому развитию технологического «мейнстрима» – нано-, био-, информационных технологий. Это развитие несовместимо с индустриальной фазой.

Во-вторых, ипотечный кризис 2006–2007 гг. перешел в 2008 году в стадию глобального финансового кризиса. Это резко сократило управленческие ресурсы.

В-третьих, кризис поставил на грань национальной катастрофы «малые проектные страны» – Исландию и Ирландию. Это перечеркнуло концепцию «плавного» или «туннельного» фазового перехода.

В-четвертых, темпы реализации постиндустриальных проектов в России и Японии оказались очень низкими. Обе эти страны предпочли восстановление некогда существовавшей империи постиндустриальному проектированию. Проект ЕС столкнулся с системными проблемами, вызванными барьерным торможением. Они отчасти проявляются как кризис идентичности, отчасти как кризис пассионарности, отчасти как политический кризис. Американский проект, однако, продолжает развиваться поступательно, причем выборы 2008 года открывают его новый этап, а речь Б. Обамы об «американской перестройке» в январе 2011 года подтверждает наличие осознанного и рефлексируемого конструирования Будущего.

В новой ситуации постиндустриальный сценарий потерял актуальность, повысилась вероятность реализации неофеодальных сценариев, когнитивные сценарии изменили свое содержание. Область исторической свободы сократилась: внешняя граница Неизбежного Будущего заметно приблизилась к внутренней границе Невозможного Будущего. При этом сегодня и в ближайшие несколько лет выбор вариантов Будущего еще возможен.

Сейчас сценирование Будущего определяется, прежде всего, выбором приоритетов технологического развития в рамках технологического мейнстрима – то есть мегапакета «Новые технологии». Пространство возможного Будущего может быть описано в рамках сценарных ветвей «Устойчивое киберразвитие», «Развитие робототехники», «Биотехнологическая революция», «Квантовая реальность», «Зеленый мир» и «Умная экономика».

Технологический мейнстрим

В зарубежных Форсайтах мейнстрим определяется как системно связанные ключевые технологии, отвечающие на современные вызовы голода, терроризма, загрязнения среды, нехватки энергоносителей и генерирующих мощностей. Эта концепция онтологически все еще опирается на представления об устойчивом развитии, а институционально – на глобализацию и механизм G8.

Этот мегапакет включает в себя пакеты «Информационные Технологии», «Биотехнологии» и «Нанотехнологии». В последнее время оформилась тенденция включать в его состав также ТП «Природопользование». Последний ни в коем случае не сводятся к технологиям экологического направления, то есть к охране окружающей среды.

Мы полагаем, что основное содержание мейнстрима несколько иное, нежели принято считать. Во-первых, мейнстрим пока не образует систему: входящие в него технологические пакеты сегодня могут быть связаны только проектно, поскольку имеют разную онтологию, требуют разных ресурсов и, реализуясь, создают разные версии Будущего. Во-вторых, главное назначение развития мейстримных технологий – это создание нового мирового валютно-финансового механизма, позволяющего утилизировать «горячие деньги» и разрешить текущий экономический кризис. В конечном итоге мейнстрим создает условия для осуществления глобальных постиндустриальных проектов. Мейнстрим в нашем определении опирается на модель спонтанного, предельно неустойчивого развития и не имеет в современном мире адекватного институционального решения.