Читать книгу "Одиннадцать дней вечности - Кира Измайлова"

Правят нынче потомки Андреаса — их немало, да и у прочих братьев предостаточно родни! Даже неразлучные близнецы, Кристиан с Вернером, все-таки женились, но, как и предсказывал Эрвин, только порядка ради. Жены, я знаю, видели их не так уж часто: братья появлялись дома хорошо если раз в полгода, а то и реже, умилялись очередному отпрыску и улетучивались быстрее ветра!..

На берегу было тесно: проводить Эрвина явились дети и внуки, и правнуки, и жители окрестных рыбачьих деревень.

— Дедушка уходит? — тихо спросила Ариэль, самая младшая из внучек, потянув меня за рукав, и я кивнула.

Помню, как Эрвин бережно взял ее, крохотную, на руки, улыбнулся и сказал: «Марлин, я совсем забыл, каково это!» А я ответила, мол, ладно еще, меня принимают за старшую сестру моих же дочерей, но если очередная окажется ровесницей правнучки, это будет уже чересчур…

— Не плачь, — сказала я ей, погладив по переливчатым солнечным волосам — кое-кто все-таки удался в меня, не в черную масть Эрвина, — просто пришло его время. И я уйду за ним, а когда-нибудь мы все встретимся там, за горизонтом…

— И дедушке не больно?

Я покачала головой:

— Нет. Только очень грустно, но тут уж ничего не поделаешь. Пора…

Я поцеловала ее, потом других внуков, детей и подошла к Эрвину.

— Обними меня, — сказал он, — когда ты так делаешь, мне совсем не страшно…

И я обняла его, заглянула в черные глаза: с годами они совсем не изменились, остались прежними, ясными, и я по сию пору, посмотрев в них, видела не старика, а все того же юного порывистого Эрвина с непослушной вороной гривой, взрослого серьезного Эрвина, Эрвина — уже немолодого, с благородной сединой, своего мужа, которого я любила больше жизни. Мы долго прожили вместе, но этого все равно было так мало!

— Марлин, я буду ждать тебя за горизонтом, — шепнул Эрвин. — Только не торопись… Люблю тебя…

Он улыбнулся, взглянул на меня, потом на закат… Взгляд его остановился, черные глаза застыли, лишившись жизни, и лишь заходящее солнце отражалось в них, как в обсидиановом клинке.

— Я тебя люблю, — шепнула я, опустив ему веки. — Я приду к тебе, когда настанет время. Не скучай…

Один за другим подходили прощаться сперва наши родственники, потом местные жители: все знали и любили Эрвина. Уже праправнуки старой Берты (а что толку считать те «пра», как говаривает морская ведьма!) привели надежную лодку и бережно перенесли моего мужа на борт.

Эрвин не желал долгих проводов и лишних слез — море и так соленое донельзя, повторял он. И все равно, что подумают о нас другие: я уходила с ним вместе — больше ничто не держало меня на суше. Дети выросли, выросли уже и внуки, стало быть, я сдержала обещание, данное морской ведьме.

Я ступила в лодку и взяла весло, а дети оттолкнули ее от берега. Они знали, что случится дальше, но и не думали противиться: Эрвин запретил мне лгать им, и если прочие лишь подозревали неладное, то уж дети-то с внуками и правнуками прекрасно знали, кто я такая…

Я смотрела на них, пока могла разглядеть лица, а потом в последний раз поцеловала Эрвина и высекла огонь.

Смолистые дрова — потомки Берты не поскупились — вспыхнули быстро и жарко, и я немного погрелась у этого огня, а потом вынула склянку с зельем и выпила его залпом.

Последним, что я увидела перед тем, как волны сомкнулись над моей головой, была громадная огненная птица, простершая крылья над морем и взмывшая ввысь — это душа моего мужа устремилась к Создателю, покинув бренную оболочку. Ну а волны, плеснув белой пеной, затушили горящие обломки лодки и уволокли их на дно морское, туда, куда отправилась и я…

— Вот и ты, наконец, — встретила меня морская ведьма, обняла и погладила по голове. — Устраивайся. Теперь твой дом здесь.

Я кивнула: что там устраиваться? Пещера и есть пещера, а те немногие памятные вещицы, которым не повредила бы морская вода, я давно спрятала в камнях недалеко от берега.

— Навести родных, — сказала ведьма, — а потом возьмемся за учебу. Придется тебе подналечь — не думала я, что ты так долго будешь на земле!

— Ничего, тетя, я справлюсь, — ответила я. — Я ведь дала тебе слово. А во дворец я сплаваю поутру. Не сегодня, нет…

Она молча кивнула и уплыла в свою пещеру, оставив меня в покое. Молодая мурена подобралась поближе и свернулась у меня под рукой, как кошка, и я погладила ее по гладкой спине.

Эрвин мой, Эрвин, лети к братьям, вы наконец-то встретитесь, все одиннадцать… Только не забывай меня, Эрвин, я…

«Море и без того соленое, — подумалось мне, — а будет еще солонее. Может, это все русалочьи слезы? Да нет, мы же не умеем плакать…»

* * *

Есть в наших краях легенда: раз в году, когда дни самые длинные, откуда-то из-за моря прилетают лебеди. Один из них, тот, что меньше других и слабее с виду, всегда отстает и не следует за своим клином на берег, а остается на небольшом скалистом островке.

А на закате, когда он, встряхнувшись, сбрасывает крылья, из пены прибоя выходит девушка с длинными золотыми волосами, и одиннадцать дней, пока лебедям не настанет срок возвращаться обратно за море, когда еще можно преодолеть путь туда за пару дневных перелетов, этим двоим ни до кого нет дела.

Хозяин Морей выполняет свои обещания, но он не всесилен. Не в его власти дать вечную жизнь, на это и Создатель неспособен, но он может подарить одиннадцать дней счастья той, что избавила мир от нечисти, в память об одиннадцати братьях-принцах, по одному дню за каждого.

И иногда это больше вечности.