Читать книгу "Крыс - Владимир Поселягин"

Сходив за сидором, я развязал горловину и, достав часть припасов, спросил:

– Сами-то так далеко от фронта что делаете?

– Да как всегда, доставляли в управление ценного пленного. Майора-танкиста. Румын. Его в штабе фронта уже допросили, узнали всё, что нужно, вот и отправили дальше. Тем более наши им заинтересовались.

– Часто таких гостей приходится сопровождать?

– Бывало, один раз полковник был. Генералы вот ещё не попадались.

– Ничего, – успокоил я его. – Ещё попадутся…

О, вот и парни с кипяточком подтянулись. Где там твой напарник?..

– Да вон он, – усмехнулся Серега и, подойдя к краю вагона, принял от напарника котелок.

Оба они были вооружены карабинами, которые висели за спиной, были в полной форме, с шинелями и в шапках-ушанках. Приказа переходить на летнюю форму ещё не было. Не знаю, почему нам в училище выдали фуражки, но, кажется, догадываюсь. Никто не предполагал, что выпуск будет раньше, на лето готовили, вот и получилась такая ситуация. Я особо не печалился, конечно, когда сильно подмораживало, было холодно, но в принципе и фуражка вполне грела, ушам только доставалось, но я грел их руками, а тут в теплушке так вообще хорошо было. Кстати, вот перчаток не хватало, купить бы у кого с рук – вязаные. Хм, а тут на станции торговцев нет случайно?

– Были, видел старушек, на перроне торговали всякой всячиной, – подтвердил напарник сержанта, Юра Сомов. – Только вы не успеете, перрон далеко, а мы через пару минут тронемся.

– Да, жаль, что ж на следующей остановке попытаю удачу, – пробормотал я набитым ртом.

Бойцы конвойной роты уже кинули заварки в кипяток, а мы с сержантом наделали бутербродов из буханки хлеба и одной банки тушёнки. Так экономичнее выходило. Так что, поев, стали пить горячий чай вприкуску с сахаром. Это я поделился, у бойцов сладостей не было. Чай мы пили, уже когда состав покинул полустанок.

Вокруг, как и мы, все завтракали, плотно так, на весь день наедались, до вечера, вот и мы от них не отставали, хорошо покушали, сытно, да и чай дал возможность согреться. Как оказалось, парни на втором уровне нар лежали. Я уговорил соседей и перевёл их на третий, там теплее было и ветер не так задувал сквозь щели.

Дальше мы с Серёгой общались, описывая приключения друг другу после расставания. Мы же не виделись с ним с того дня, как прорвались на территорию, контролируемую нашими войсками. Ох, как мы тогда гнались за немецкими диверсантами. Догнали бы, но из-за раненых пришлось сбрасывать скорость и двигаться медленнее. Убили бы мы их быстрой ездой, вот наш командир, лейтенант Егоров и принял решение, выбрав жизнь своих людей, а не уничтожение диверсантов. Правда, он, когда мы прорвались к своим, быстро сообщил о них куда следует, вот тех и перехватили. В общем, делились воспоминаниям, вспоминая тот или иной эпизод.

Где-то к обеду на очередном полустанке, где мы довольно долго простояли, почти час, я с сержантом сходил на вокзал, оставив вещи под присмотром его напарника. Там, действительно, были торговки, у которых я просмотрел ассортимент. Мы купили свежего хлеба, простой крестьянской еды, а ещё килограмм свежего свиного сала, весной, похоже, порося забили, недавно, не пожелтело ещё сало. Духовитое оно было, ох, чесноком и пахло, аж слюни набегали. Вязаные перчатки тоже нашёл, подобрал по руке и купил. Так что вернулся я в теплушку довольный, не придётся больше прятать руки в карманах шинели, отогревая их.

Дальше так и двигались, от полустанка к полустанку, изредка нас загоняли на запасные пути, когда пропускали встречные составы. Дорога заняла почти трое суток, тогда как в прошлый мой заезд в Москву, я ехал максимум двое суток, а тут наш эшелон не считался особо важным, вроде заводского оборудования, эшелон которого тогда отправили в Москву, вместе с нами на крышах. Путь тот я до сих пор вспоминаю с ностальгической улыбкой, хотя, конечно, улыбаться и не стоило – две трагедии тогда произошло.

Два человека свалились с крыш вагонов во сне, что с ними потом стало, мне до сих пор неизвестно, эшелон не останавливался. Мы же путь тогда преодолели нормально. Я вообще обвязался верёвкой из своих запасов и привязался к воздуховоду на крыше. Так что не свалился. Верёвки у меня немного было, но с другими поделился, одному парню она жизнь спасла. Подняли, когда он свалился во сне и повис. Мы тогда дежурство организовали, и выбранный боец следил, чтобы никто не скатился с крыши, к тому он просто не успел, другим помогал. В тот момент был резкий поворот, а он раздвоиться просто не мог, да и про верёвку знал.

В общем, наш эшелон приближался к фронту неторопливо, но упорно. Поначалу стали попадаться станции со следами активных бомбёжек, на некоторых были недавние следы, воронки ещё дымились и пожары, не до конца потушенные, светились в ночи. Потом и мы сами попали под авианалёт. Это уже произошло утром, когда рассвело. Створки дверей теплушки у нас всегда чуть приоткрыты были, на ладонь, чтобы можно было распахнуть и, с ходу покинув вагон, свалить как можно дальше. Все понимали, что будет, если хотя бы одна бомба попадёт в такой грузовой состав. Армагеддон будет, что тут скажешь, и чем дальше в этот момент быть, тем больше шансов уцелеть. Я это тоже понимал, так что был наготове, а когда прозвучал крик наблюдателя от дверей, ещё до того как захлопали зенитки, почти все пассажиры рванули к открытым дверям и кубарем полетели по насыпи.

Я не стал исключениям. Обнял оба сидора с личным имуществом и жратвой, тоже сгруппировавшись в полёте, покинул теплушку и, после трёх перекатов вскочив на ноги, рванул прочь от эшелона, продолжая держать сидоры в руках. Фуражку, чтобы не потерялась, зажал в зубах. Человек шестьдесят бежали по грязному раскисшему полю, похоже, и из второй теплушки люди свалили. Рядом пыхтел Сергей, за нами бежал его напарник.

– Туда к танку! – крикнул я им. – Укроемся за ним на случай ударной волны. Корпус сдержит.

На поле действительно стояла техника, и много. Она ещё с зимнего наступления тут осталась, когда битва под Москвой произошла. Сам я практику не в этих местах проходил, сильно южнее. На поле виднелись обобранные остовы грузовиков, кажется немецких, две явно некомплектные пушки без колёс, разрозненные и порванные мотки колючей проволоки и четыре танка. Три далеко стояли, с километр до них бежать, но метрах в четырёхстах от насыпи виднелась туша сгоревшего с порыжевшей бронёй «КВ». Судя по разбитому корпусу, у него рванул боекомплект, весь в дырах был, без люков и остального, вырванных внутренним взрывом. Правда, башня находилась на месте, лишь немного съехала набок. На правый борт.

Позади отчаянно били четыре зенитки, что охраняли эшелон от налётов. Зенитчики буквально превзошли себя в плотной заградительной стрельбе. Тут даже не стоял вопрос сбить, главное – не допустить бомбёжки. Они тоже понимали, что шансов выжить у них, если эшелон рванет, нет, а боевой пост, в отличие от нас, они покинуть не могли, вот и лупили на расплав стволов, лишь бы выжить и не дать немецким «хейнкелям» отбомбиться. Как ни странно, но у них это получилось.