Читать книгу "Сила самовнушения. Как наш разум влияет на тело. Наука и вымысел - Джо Марчант"

Мы не заходим в церковь и вместо этого втекаем в нечто похожее на бетонный тоннель. Я диву даюсь, не понимая, куда мы идем. Однако под землей мы сворачиваем за угол, и проход открывается в огромную, размером с футбольное поле, базилику (потом я прочла, что она вмещает 20 тысяч человек). Она сделана из бетона, освещена рядами квадратных прожекторов и по диагоналям укреплена внушительными стропилами.

На стенах висят алые хоругви, украшенные изображениями святых. Сотни деревянных скамей выстроены ровными рядами перед центральной платформой со ступенями со всех четырех сторон, из-за которых она похожа на пирамиду. Она залита светом, на ней стоят большой белый алтарь и серебряная статуя распятого Христа; там же находится золотой шар с фимиамом, из которого вьется и вздымается под крышу серый дым.

Прямо перед платформой выстраиваются те самые синие колесницы – немощные здесь в почете. И вот я вижу сбоку хор, поющий под трубы и орган. Когда начинается служба, на свисающих с потолка экранах появляются увеличенные изображения священников, окруживших алтарь, так что действо видно вблизи; кроме того, происходящее транслируется для верующих всего мира по Лурдскому телевидению.

Мы поем и скандируем на многих языках – латинском, французском, немецком, испанском, ориентируясь на экранные субтитры. Много вставаний, присаживаний, подпевания. В какой-то момент священники в кремовых рясах начинают шествие с облаткой, воздевая ее перед каждой группой и звоня в колокол. Когда они доходят до нашего сектора, все люди вокруг меня опускаются на колени и крестятся.

Я чувствую себя чужой среди всего этого бесконечного пения. Я никогда не была на католической мессе и обычно всячески избегаю религиозных церемоний. Мне не по нраву мысль заменить рассудок и ясное мышление рясами, заклинаниями и таинственными высшими силами. Но в то же время это красиво, это впечатляющий, сильнейший удар по чувствам. Море света; золотые, красные, кремовые, серебряные краски. Сладкий, но дымный аромат фимиама; воодушевляющая музыка; огромная толпа. Синхронизированная физическая нагрузка – встать и сесть, встать и сесть.

Совершенно неожиданно я испытываю сильнейшее чувство общности, как будто нахожусь в центре чего-то намного, гораздо большего. У меня возникает ощущение, что здесь, в этом гигантском зале, мы связаны нитями, которые пронизывают не только мировое пространство, но и время, будущее и прошлое. Тысячи людей вокруг меня, которые никогда не встречались, говорят и поют на разных языках, но в полной гармонии. А их лица посредством телетрансляции облетают планету, и эти мгновения разделяют с нами еще миллионы. Эти песнопения и движения образуют ритуал, который отправлялся веками и, вероятно, продолжится в грядущих столетиях.

Невролог Эндрю Ньюберг утверждает, что подобные обряды являются важнейшим компонентом физического и духовного воздействия, которые оказывают на нас религия и духовность. Он объясняет их мощный эффект тем, что они уходят корнями в глубины нашей эволюционной истории. В животном мире они возникли как брачные ритуалы. Но по мере усложнения нашего мозга, говорит он, мы приспособили их и для других целей, от предродительной вечеринки[14] до церемонии открытия Олимпийских игр. «Часть того, что в итоге осуществляют эти ритуалы, – установление связи между нами», – говорит Ньюберг. Если брачные ритуалы сочетают двоих, то в религиозном или ином культурном контексте они сплачивают общество или общину через единый комплекс действий и верований.

Если говорить о религии, то ритуалы связывают нас так прочно потому, что конкретизируют наши общие абстрактные представления. «Когда вы исповедуете некую веру, это оказывает мощный эффект, – говорит он. – Но если она встроена в ритуал, то переживание становится намного богаче, ибо верование не только мыслится мозгом, но и ощущается телом».

Это может быть не сложнее чтения молитв по четкам, при котором комплекс религиозных представлений сопрягается с физическим актом пересчета бусин. Но ритуалы, очевидно, оказывают сильнейший эффект, когда в них участвуют группы людей, которые выполняют одни и те же действия, как мы в этом огромном подземном зале.

Лурд не обратил меня в веру. Но после посещения этой грандиозной подземной службы я потрясена физической мощью религиозного убеждения. Здесь, в базилике, общее представление преобразовано в нечто видимое, слышимое, осязаемое, пахнущее (и обладающее вкусом для причащающихся). Вера была бы эфемерна, но этот ритуал придал ей материальный вес. Мне вдруг перестает казаться, что так уж трудно принять мысль о мощном воздействии такой веры на организм.

Если физиологические эффекты веры можно объяснить такими механизмами, как стресс и ритуалы, то нужен ли в этой картине Бог? Мы уже наблюдали благоприятные соматические изменения при пользовании программами светской медитации СВСТ и МВСТ, но не теряют ли они чего-нибудь при переводе?

Едва ли это кто-то изучал, но психолог Кеннет Паргамент считает, что духовный аспект вносит различие. Совместно с коллегой Эми Вахгольц он предлагал волонтерам медитировать на конкретное высказывание. Одной группе предложили на выбор фразы духовного содержания «Бог есть мир» или «Бог есть любовь», тогда как другой – сентенции нерелигиозного характера: «Трава зеленая» или «Я счастлив». Волонтеры медитировали две недели по 20 минут в день, после чего Паргамент и Вахгольц проверили их устойчивость к боли. Члены группы духовной медитации сумели продержать руки в ледяной воде почти в два раза дольше (92 секунды), чем группа светской медитации или те, кто столько же времени осваивал технику релаксации{393}.

Во втором исследовании с участием 83 человек с мигренью те, кто месяц упражнялся в духовной медитации, реже страдали от головной боли и лучше переносили боль, чем члены групп релаксации и медитации светской{394}. (Они же испытывали меньшую тревогу и чувствовали себя лучше в целом.) «Содержание играет роль, – говорит мне Паргамент. – Похоже, что духовные высказывания усиливают эффект медитации»{395}. Это небольшие исследования, которые необходимо повторить, но если результаты подтвердятся, то духовный ракурс, по мнению Паргамента, может способствовать снижению эмоционального воздействия боли, помещая ее в больший, более благостный контекст. «Он отвращает сознание от материальных и мирских забот, сосредотачивая его на Вселенной и месте в ней человека», – говорит он{396}.

Обнадеживая меня, Паргамент заявляет, что духовность не обязательно означает веру в конкретного Творца и не нужно быть верующим, чтобы извлекать пользу из религии. В его исследованиях те волонтеры, которые не хотели медитировать на религиозные мантры, могли выбрать альтернативу – например, заменить Бога «Матерью Землей» (хотя поступил так всего один человек). Должно пригодиться все, что мы воспринимаем как наделенное божественностью и значимостью – как обособленное или особенное. В Соединенных Штатах, по словам Паргамента, это обычно понимается как некая Божественная фигура: Бог, Иисус, нечто трансцендентное. Но возможны и другие варианты.