Читать книгу "Мадам Пикассо - Энн Жирар"

– Он весьма настойчивый человек, если не сказать упрямый.

Ева улыбнулась.

– В этом я готова с вами согласиться. Может быть, вы что-нибудь объясните мне, Макс… с мужской точки зрения?

– Это может оказаться трудно или легко, в зависимости от предмета обсуждения.

Ева знала, что он любит подшучивать над своей сексуальностью, но лишь улыбнулась и продолжала:

– Что, кроме несомненной красоты, так сильно привлекает людей в Фернанде?

– Может, стоит высказаться конкретнее? – его тон свидетельствовал, что он перешел к обороне.

– Я не хочу никого обидеть, но мне кажется удивительным, что многие друзья Пикассо были готовы отказаться от него ради Фернанды. В конце концов, они дружили с Пабло еще до того, как познакомились с этой женщиной.

– Превосходный вопрос, – Макс какое-то время смотрел на Еву, а потом снял маленькие круглые очки для чтения. – Вас беспокоит, что она может отвоевать его своими таинственными чарами, если вы не разберетесь, в чем они заключаются.

– Наверное, так, – призналась Ева.

– Вы действительно очень разные.

– Фернанда очень долго была рядом с ним, и он хотел этого.

Ева видела, что эта мысль до сих пор не приходила ему в голову. Он глубоко вздохнул и посмотрел на нее.

– В нашей маленькой компании все тесно связаны друг с другом, не так ли? При этом мы все связаны через Пикассо и таким образом друг с другом. Даже с вами и Фернандой.

– Вот именно. Дело не в том, что она мне не нравится или я по какой-то причине недолюбливаю ее. Однако я не понимаю основу вашей верности ей.

– Мы преданные люди, и большинство из нас по той или иной причине жалеют ее. У Фернанды была очень трудная юность. Пикассо никогда не рассказывал вам об этом?

– Он не любит говорить о ней.

– Родители бросили Фернанду, поэтому она воспитывалась в семьях дяди и тети, которые практически не уделяли ей внимания. Чтобы отделаться от них, она вышла замуж за человека, который избивал ее. Тогда она сбежала от него в Париж. Бедная маленькая птаха была слишком испугана, чтобы потребовать развода, поэтому они с Пикассо так и не смогли пожениться. Все мы, кто был с ним с самого начала, знаем эту историю. Это делает ее недостатки гораздо более терпимыми.

Бревно в очаге с треском распалось пополам, и яркий каскад искр осветил комнату.

– У каждого из нас за плечами остались голодные годы, – продолжал он. – Такие вещи объединяют людей.

– Это я могу понять. Но Пикассо все-таки порвал с ней, и все началось еще до знакомства со мной.

– Ах, но отношения между любовниками – это совершенно особенная вещь. Если вы сошлетесь на меня, то я буду отрицать, что рассказал об этом, но наша дорогая Фернанда изменяла Пабло, и не один раз, о котором вы знаете, а вполне регулярно. Она слишком часто пыталась манипулировать его чувствами к ней. Тот факт, что последний раз она изменила ему с художником, для Пикассо был высшей формой предательства.

– Макс?

– Гм-мм?

– Спасибо, что рассказали об этом.

– К своему ужасу, должен признаться, что в конце концов привязался к вам. Вероятно, уединение, постоянные дожди и сельская атмосфера ослабили мою обычную сдержанность.

– Возможно, – ответила Ева и едва заметно улыбнулась. Она снова посмотрела на раскрытую книгу. – Наверное, так оно и есть.

В следующие дни Ева и Макс часами беседовали о живописи и поэзии, а также о вере. Ева спросила о его интересе к хиромантии и картам Таро; хотя она сомневалась в таких предсказаниях, ей было любопытно. Она также обнаружила, что Макс действительно нравится ей, хотя и раньше подозревала это.

– Если мы будем венчаться, вы придете? – спросила она. Хотя Макс был евреем, он уже признался ей, что не видит пользы в религиозных организациях.

– Нас всех поразит молния, если я это сделаю, – отшутился он.

– Мы с Пабло готовы рискнуть.

– Он говорил, что вы смелая девушка, но теперь я сам начинаю в этом убеждаться.

– Я рада. Мы не хотели бы венчаться без всех наших друзей и членов семьи.

Он немного помедлил.

– Вы хотите, чтобы я пришел, даже несмотря на мою преданность Фернанде?

– О, я всерьез намерена украсть частицу этой преданности, – проворковала Ева.

Оба рассмеялись.

– Что же, я подумаю об этом.

Внезапно она согнулась пополам в сильнейшем приступе кашля. Когда вода не помогла, Макс был вынужден поднять ее и отнести в постель. Ева была бледной и очень слабой. Казалось, с каждым днем ее состояние становится все хуже. Макс сказал, что он опасается пневмонии.

– Мы должны написать Пикассо и спросить, что нам делать, – настаивал он на следующий день. Он сидел возле широкой стариной кровати из красного дерева, такой мягкой, что казалось, будто Ева тонет в ней. Сейчас он собирался положить ей на лоб новый холодный компресс.

– Нет! – воскликнула она.

– Но такой кашель – очень дурной знак.

Заботливость Макса вдруг показалась ей подозрительной.

– Я же сказала – нет!

– Тогда разрешите мне вызвать врача.

– Вы слишком переживаете из-за пустяков, Макс. Это всего лишь кашель.

– Пикассо оторвет мне голову, если узнает, что я не помог вам.

Загрохотал гром, и свет в доме замигал.

– Вы переписывались с Фернандой с тех пор, как приехали сюда. Я видела письма в почтовом ящике. Как она поживает? – спросила Ева, прервав неловкое молчание и решив сменить тему.

Макс критически посмотрел на нее, перед тем как ответить.

– Не слишком хорошо. Но Аполлинер нашел ей работу, и теперь она читает стихи в «Шустром кролике».

Ева знала эту скромную таверну на Монмартре. Было трудно представить, как сильно изменились обстоятельства – и для Фернанды, и для Аполлинера. Ева прижала к щекам холодную ткань. Еще ей хотелось спросить о поэте и узнать, что стало с человеком, перед которым она некогда преклонялась и который переживал трудные времена после скандала с кражей «Моны Лизы».

– Я думала, Фернанда работает в модном доме Пуаре.

– Сначала так оно и было, но что-то там не сложилось. Она слишком гордая женщина.

Ева протянула Максу компресс. Макс прополоскал его в холодной воде и снова положил ей на лоб. Он стал удивительно терпелив и внимателен к ней.

– У вас доброе сердце, Макс. Фернанде повезло, что у нее такой друг.

– Вообще-то в последние дни мне пришлось сделать выбор.

Дождь сплошной пеленой висел за окнами. Они уже так давно находились в этом доме одни, что откровения давались легко.