Читать книгу "Гонка за счастьем - Светлана Павлова"

* * *

Виктор был в восторге от новой знакомой. Он встретил ее как раз вовремя — она необыкновенно хороша собой, интеллигентна, из прекрасной семьи… Кто бы мог подумать — у него появляется шанс познакомиться, а то и породниться с самим Загорским… Кроме того, впервые появилась надежда на освобождение от этого периодически буксующего безумия — романа с Одиль…

Последняя мысль, которая пришла ему в голову перед сном и даже рассмешила его, — любимая мамочка вышла замуж за поляка, а сын двинулся еще дальше на восток, на покорение загадочной России… Интересно, как далеко может зайти его собственное будущее потомство…

ГЛАВА 2

Три дня пролетели незаметно. Виктор должен был улетать в воскресенье, и на субботу он пригласил Беллу и Игоря с Ириной на закрытие ярмарки, после чего они вчетвером отправились в японский ресторан, расположенный рядом с выставочным центром — он уже там побывал и счел кухню вполне приемлемой. Ресторан находился в гостинице «Международная», одном из немногих европеизированных мест в Москве.

Ирина пребывала в приятном возбуждении: быть причастной к устройству личной жизни близкой подруги — занятие невероятно волнующее и увлекательное. Наконец-то у Беллы появился первоклассный кавалер, а то, при всей ее красоте и возможностях, вечно окружена безликими мальчиками-подружками, на которых и смотреть противно. Игорь тоже был доволен развитием событий — он выступил инициатором этого знакомства потому, что Виктор был ему симпатичен, а красавица Белла с ее неумением выбирать стоящих мужчин, несомненно, нуждалась в патронаже. В их случае было прямое попадание в яблочко — пара получилась просто на загляденье. Кто знает, может, это знакомство к чему-нибудь и приведет…

Короче, все участники акции были довольны друг другом и замечательно провели этот вечер. Сергеевы укатили домой, дав им возможность остаться наедине. Виктор предложил замечательно продолжить вечер — отправиться в ночной клуб и потанцевать.

* * *

Она впервые попала в такую обстановку — в СССР особо тщательно оберегалась нравственность граждан. Подобные «загнивающие» места почти отсутствовали на его территории, но иностранцам, живущим в Москве или приезжающим в нее на какое-то время, нельзя было запретить развлекаться так, как они того хотели и к чему привыкли, поэтому кое-какие плановые «тлетворные» очаги в столице все же существовали. Ночной клуб и был одним из таких немногих разрешенных и, конечно же, контролируемых властью мест…

Они вошли в огромный зал, до отказа заполненный хорошо одетой публикой. Здесь пахло дорогими духами, кофе и сигаретами, при этом благодаря хорошей вентиляции дышалось легко — сигаретный дым, клубясь над головами, поднимался к потолку, что было заметно даже в полумраке.

На низком подиуме в глубине зала играл оркестр, возле стойки бара было не протолкнуться от желающих.

Люди веселились — пили, танцевали, слушали музыку, переговаривались, смеялись. И все — никакой крамолы, ничего подозрительного, недостойного. Просто непонятно, зачем нужны были все эти препоны — усиленный дежурный патруль у входа, такой же наряд в раздевалке, десятки явных штатных сотрудников, с озабоченным видом снующих между танцующими парочками. Их желание оставаться незаметными и не выделяться приводило к обратному эффекту — своими серыми, одинаково скроенными костюмами, комсомольскими стрижками и настороженно бегающими глазами они резко контрастировали с общим живописно-разнообразным и безмятежно-расслабленным фоном.

Просто так, с улицы, сюда было не войти, вход разрешался только для иностранцев. Немногие смельчаки отечественного разлива умели профессионально косить под запад и проникали сюда, но и в этих редчайших случаях в любой момент к таким посетителям могли подойти хорошо натренированные, куда более профессиональные, физиономисты и попросить предъявить документы. Обычно просьбы этим не ограничивались, а сопровождались требованиями удалиться, а то и угрозами разнообразных перспектив, вплоть до препровождения куда следует с последующим заведением дела — в тех случаях, если такие «гости» имели несчастье обладать советским паспортом.

Зато имеющие одобренный статус определенного сорта дамы были здесь постоянной клиентурой и никто у них документов не спрашивал, но это был уже совсем другой счет — они находились при исполнении служебных обязанностей. Виктор заранее предупредил Беллу, что говорить им лучше по-английски, чтобы избежать неприятностей, но гул был такой, что необходимость в разговоре отпала сама собой.

Он был превосходным танцором и знал это, а она, хоть и не могла похвастать большим опытом, оказалась легкой и послушной ученицей. Оркестр оказался прекрасно сыгранным, живая музыка и близость в танце волновали обоих — они танцевали с явным удовольствием. Время от времени, когда оркестр делал небольшие перерывы, Виктор отправлялся к стойке бара и, под все более смелые тосты, оба радостно подкреплялись очередными коктейлями, легкость которых оказалась обманчивой — у Беллы вскоре закружилась голова, и она решила, что пора остановиться…

— Можешь не верить, но я впервые в жизни набралась так, что вряд ли смогу идти без поддержки…

— Без поддержки тебе точно не пройти и двух шагов, — сказал он смеясь и впервые целуя ее в губы. — Я поеду с тобой и провожу домой — такую красавицу, подшофе, да еще в такое позднее время действительно опасно отпускать без сопровождения…

То ли перебор коктейлей, то ли близость в танцевальном зале, то ли близость разлуки, а может, все вместе взятое так подействовало на нее, что она, не успев подумать о последствиях, без тени сомнения сказала:

— Я — большая девочка и справлюсь, но если хочешь поехать со мной — пожалуйста, приглашаю в гости и обещаю напоить тебя потрясающим кофе по маминому рецепту, пальчики оближешь…

Машину искать не пришлось — таких «хлебных точек» в столице было меньше, чем желающих хорошо заработать.

Кофе, без преувеличений, оказался потрясающим, и Виктор действительно оценил его, правда, несколько позднее — утром, когда собирался на переговоры в издательство «Прогресс» — мамочка будет довольна, о ее просьбе он, ублажая себя, все-таки не забыл…

* * *

Виктор попросил Беллу проводить его в Шереметьево. Она не знала, как для него, но для нее бурный завершающий аккорд перед его отъездом не был случайностью. Все получилось хоть и спонтанно, но вполне сознательно. Интеллектуал-аспирант был немедленно забыт и напрочь изгнан из сердца — какое уж тут соперничество и сравнение!

Она поняла, что наконец-то влюбилась, и теперь ждала каких-то более осмысленных, чем накануне, слов и объяснений и в то же время боялась их услышать. Ведь здесь была такая история с географией…

И он, словно прочитав ее мысли, спросил:

— Ты хочешь быть со мной?

— Быть?

— Да, быть вместе. Это — главное. Все остальное — как, где, когда — детали.

— Я не могу так сразу…

— Я тебя и не тороплю, а спрашиваю лишь о желании.