Читать книгу "Граальщики - Том Холт"

– Ну давай, залезай наконец, – произнес человек. – Смерть моя придет, пока я тебя дожидаюсь.

Боамунд неуклюже забрался в лодку, сел на скамью и насупился. Человек в капюшоне погрузил весла в воду и погреб. Двигаясь, лодка не издавала ни звука, и поверхность воды была гладкой, как стекло.

– Сегодня четверг? – неожиданно спросил перевозчик.

Боамунд поднял голову.

– Что? – переспросил он.

– Я говорю, сегодня четверг? – повторил перевозчик. – Совершенно перестаешь понимать, когда какой день недели, когда работаешь по ночам.

– Вроде бы четверг, – ответил Боамунд. – Это имеет значение?

– Если сегодня четверг, – объяснил перевозчик, – то значит, я забыл включить видео, вот какое это имеет значение. Она-то, конечно, не пошевелится, корова ленивая. Лежит небось задрав ноги и смотрит новости. Ты женат?

– Нет.

– Ну и правильно, – сказал перевозчик, и Боамунд заметил, что под капюшоном не было лица. – Ну давай, бери трубку.

Боамунд заколебался.

– А если я сниму, – осторожно спросил он, – эта лодка, случаем, не исчезнет? Я имею в виду, машина ведь исчезла.

– Давай-давай, действуй.

– Ну ладно. – Он перегнулся через борт и снял трубку. – Но ты уверен, что лодка не исчезнет? А то ведь…

Фигура в капюшоне кинула на него презрительный безглазый взгляд, и он поднес трубку к уху.

– Алло, – сказал он.

Лодка исчезла.

Денни Беннет дочитал до конца страницы и вздохнул.

Развивающееся на протяжении тысячелетия, таящее опасность для экологии мошенничество, включающее аферы в области страхования, налогов и капиталовложений и поддерживаемое оффшорными трестами; заговоры в высших сферах, коррупция, интриги, укрывательство и взяточничество, приписываемые буквально каждому пользующемуся широкой известностью человеку в истории, от Юлия Цезаря до Спиро Агню, разоблачение которых бросает совершенно новый свет на Тауэрских принцев, Туринскую плащаницу, остров Пасхи, Лох-Несское чудовище, падение Константинополя, Александра Невского, «Мари Роже», Кристофера Марлоу, «Летучего Голландца», Кортеса и Монтесуму, Пороховой заговор, Человека в Железной Маске, Салемских ведьм, побег принца Чарли, смерть Моцарта, Войну Уха Дженкинса, «Марию Целесту», Джека-Потрошителя, Дарвина, собаку Баскервилей, Неда Келли, плавание Рурка, Анастасию, крах Уолл-Стрита, похищение младенцев в Линдберге, Бермудский треугольник, пламя над Рейхстагом, пятьдесят тонн потерянного у Женевского озера в 1945-м нацистского золота, Маккарти, Суэц, Уотергейт, переход на десятичную систему, смерть папы Иоанна Павла I, потопление «Бельграно» и исчезновение Шергара.

– Какая чушь! – сказал он.

Он смял страницы в комок и выкинул их в корзину. Потом вернулся к своему столу и снова погрузился в работу.

– Алло-алло, – произнес голос. – Ваше Величество, – добавил он, хихикнув.

Боамунд открыл глаза. И правда – вся его жизнь действительно промелькнула перед ним за эти ужасные несколько секунд, что он провел в воде; однако, поскольку большую часть своей жизни он проспал, это не было настолько уж интересно. Он просто смотрел на самого себя, лежащего навзничь и похрапывающего, в то время как его одежда постепенно истлевала.

– Где я? – спросил он.

Голос (женский) снова хихикнул.

– Это очень хороший вопрос, – произнес он. – Может, стоит начать с чего-нибудь попроще, например, с квадратного корня из двух?

Боамунд сделал попытку пошевелиться, но не смог. С той точки, где он лежал, все, что он мог видеть, был потолок. Он почему-то был темно-зеленым и двигался, и на нем была рыба в том месте, где должен был быть абажур.

– Давление воды, – объяснил голос. – Видишь ли, над тобой тонны и тонны и тонны воды, и поскольку ты к этому не привык, она тебя расплющивает.

– О-о, – сказал Боамунд. – Я утонул?

– Разумеется, нет, – ответил голос. – Если бы ты утонул, ты был бы мертв, глупенький. Ты на дне озера.

– О-о, – повторил Боамунд. Что-то острое врезалось ему в спину.

– Что ж, – сказал голос, – вот ты и здесь.

– Да, – согласился Боамунд. – А я, э-э, все правильно сделал, или я что-то напортил? Я хочу сказать – это так и предполагается, чтобы я находился здесь?

Голос рассмеялся.

– Без малейшего сомнения, – заверил он. – Ты преуспел. Отлично сработано.

Поразмыслив над своим положением, Боамунд пришел к выводу, что голос, возможно, несколько переоценил его успех.

– И что теперь? – спросил он. – И кто ты такая, кстати?

Неожиданно он почувствовал, как тяжесть соскальзывает с него, и резко сел. Он обнаружил, что смотрит на женщину – высокую, стройную, обольстительную, с длинными золотыми волосами и мобильным телефоном. Она сидела на стуле с трубчатыми стальными ножками; на ней была шелковая блуза кремового цвета и лимонно-желтые бермудские шорты. Мимо проплыла щука с блюдцем в зубах, балансируя стоящей на блюдце маленькой кофейной чашечкой; женщина взяла ее, держа большим и указательным пальцами.

– Могу я предложить тебе что-нибудь? – спросила она. – Кофе? Может быть, беляшей? Ты кажешься мне человеком того типа, который любит беляши.

Боамунд покраснел.

– Нет, спасибо, – твердо сказал он. – Ты, по-видимому, какая-то важная особа; прошу, объясни мне, что происходит.

– Сначала дело, потом удовольствия, ты хочешь сказать? – проговорила женщина. – Что ж, это разумно. Меня зовут Кундри.

Боамунд посмотрел назад и увидел предмет, на котором он лежал. Он поднял корону, которая сплющилась под его весом, и попытался вернуть ей прежнюю форму. Он чувствовал себя чрезвычайно подавленным, но не мог понять, почему.

– Не беспокойся об этой безделушке, – произнесла Кундри. – Это не настоящая корона; просто что-то, с чем можно иметь дело. Аллегория.

Это слово замкнуло какую-то цепь в голове Боамунда.

– Я узнаю тебя, – проговорил он. – Ты – та девушка с машиной.

Кундри улыбнулась.

– Регулировщик движения, верно. А также рука с телефоном. – Она приподняла переносной телефонный аппарат, стоящий на столике дымчатого стекла рядом с ней. – А также отшельник, не уследивший за временем убийца и сова. Я одна на тысячу ролей.

– Ты колдунья, – проговорил Боамунд.

– Совершенно верно, – отвечала Кундри. – Вообще-то, в наше время это больше не считается незаконным. С тысяча девятьсот пятьдесят какого-то. В моем положении приходится быть очень осторожной.

– Угу, – сказал Боамунд. – А каково же твое положение?