Читать книгу "Умереть и воскреснуть, или Последний и-чу - Леонид Смирнов"

— Погасить костры!!! — рявкнул я, так что услышали в заградотряде.

Никто из конвойных и не думал выполнять мой приказ. Они как заведенные продолжали таскать хворост к кострам.

— Ротмистр! — гаркнул я, выискивая взглядом знакомую, обманчиво неуклюжую фигуру. — Извольте распорядиться!

Строев беззвучно возник из-за деревьев в трех шагах от меня. Из него бы мог выйти хороший охотник. На лице ротмистра царила сумятица чувств.

— Нас ведь сожрут в темноте, — тихо, чтобы не услышали подчиненные, произнес он.

— Положитесь на нас. Мы — в равном положении, — не моргнув глазом соврал я. — Все равно другого способа покончить с ночнухами нет.

Ротмистр молчал, наклонив голову и шумно дыша, топтался на месте, вцепившись рукой в эфес шашки.

— Вы получили личный приказ генерал-губернатора. Козырнули — и кру-у-угом марш. Ну и как вы собираетесь его выполнять? Позовите полковника. Может быть, он разъяснит вам ситуацию, если я не в силах.

Строев, будто контуженный, замотал головой, потом крутанулся на пятках и, рванувшись за деревья, взревел бешеным от отчаяния голосом:

— Ро-о-ота!!! Слушай мою команду! Заливай огонь! Оцепеневшие на миг солдаты бросились выполнять приказ. Они выливали в огонь воду и остатки супа, растаскивали и затаптывали горящие ветви. Пар шипел, клубами поднимаясь вверх. Солдаты выдергивали вереск и черничник и, набрав полные пригоршни мокрого мха, бежали к кострам.

— Котелки! Идиоты! — рявкнул ротмистр. — Носите котелками!

И они хватали котелки, из которых не так давно уминали наваристый супец и сытную гречку, бежали за мхом, спотыкались о корни, хватались за сосновые стволы или падали на живот, скользя по влажной хвое…

Когда в бору воцарился мрак, я вдруг почувствовал, что им полным-полна и моя душа. Вот-вот перельется через край. Окружающий мир исчез, оборвался в никуда. Только филин проухал где-то вдалеке, и все смолкло, словно кончилось Время. Я едва различал лица своих бойцов. Сгрудившиеся неподалеку солдаты представлялись мне темной кучей, чем-то неживым, небывшим — так, наверное, мне будет легче.

— Именем Солнечного Диска, священным именем Негасимого Пламени, тайным именем Животворного Света — властелина Вселенной… — Стоя на огромном трухлявом пне в центре круга и воздев руки, взывал я к ритуальным символам огнепоклонников — непостижимым силам мироздания, которые то ли есть, то ли нет. Сейчас мне было все равно, что говорить, — я дурил голову ротмистру и его людям. — Заклинаю Царицу Ночь отступить! Демоны твои да рассеются как туман! Стражи твои да упокоятся в недрах земных! Силы твои да иссякнут!

Я вкладывал в свои слова так много логической энергии, что трудно было сохранить здравый смысл и не поверить моей игре. Даже и-чу, открыв рты, застыли у подножия моего «постамента» и внимали этому бреду. Что уж говорить о забритых в солдаты темных крестьянах? Конвойные молча толпились вокруг нас, образовав рваное кольцо. Они словно впали в гипнотический транс, ничего не замечая вокруг. В смертельном ознобе они дрожали всем телом, лязгали зубами — так замерзают на лютом морозе выбравшиеся из ледяной купели.

Ротмистр Строев один мне не поверил. Вынул из кобуры револьвер, взвел курок и, стоя чуть в стороне, вращал головой — ждал нападения, а его пока не было.

Я почуял ночнух, когда они оказались всего в сотне шагов. Разглядеть их было невозможно, но в голове — сначала чуть слышно, потом все громче — стал раздаваться скрип несмазанных уключин. А еще я услыхал далекий шелест крыл — какой бывает лишь в логове тысяч летучих мышей. В горле застрял тугой ком, не пропуская воздух в легкие.

— Что с тобой, Игорь? — спросил Сергей Каргин.

— Еще мало… — Я едва мог говорить. — Зовите их… Пусть соберутся все…

Сердце стиснули две ледяные руки, пытаясь раздавить его, как скорлупу яйца, и этот захват не смог разорвать даже лучший самозаговор успокоения. Я стал медленно оседать на пень. Цепляясь за воздух, я наступил на гнилое место, нога до колена провалилась в недра пня, и я бы рухнул, переломив кость, не подхвати меня Каргин. «Что ты меня лапаешь, как барышню?» — хотел было сказать я, но не сумел разжать губ. И тут сердце отпустило. По телу от макушки до пят выступила испарина.

— Чего ждете?! Зовите их! — вновь овладел своим голосом и гаркнул я, все еще держась за Сергея. — Зовите, черт дери!!! Поздно будет!

Мои бойцы, сжав кулаки, начали мысленно призывать ночнух на их языке. И-чу знают язык многих чудовищ, но далеко не всегда нам удается воспользоваться этим знанием. Часто мы не в силах произнести ни слова — слишком чужеродны они, слишком страшны. Иная нежить сразу чует, что это говорит враг, и тогда — ищи ветра в поле. Но сейчас изголодавшимся ночнухам было все равно, чей это зов. Главное — в бору их ждала пища. Корм. Дичь.

Ротмистр Строев, увидев мое падение с пня, окончательно уверился, что дело дрянь, и сунулся в круг. Парни не пустили его, встав грудью. Он напирал, натужно пыхтя, но пересилить их не смог. Ткнул в одного из и-чу дулом револьвера. Тот не шелохнулся. И-чу скорее умрут, чем нарушат мой приказ.

— В чем дело, Пришвин?! — взревел ротмистр. В пылу борьбы фуражка слетела у него с головы, и я увидел, что редкие волосы стоят дыбом.

Я чувствовал: он вот-вот начнет стрелять. Конечно, Строева нетрудно выключить, но тогда придется иметь дело с конвоем. Будут потери. И потому я ответил ему с искренней злостью:

— Сейчас вы разрушите магический круг, и нас немедля сожрут — это вы понимаете?!

— Я тоже хочу!.. — Ротмистр подавился словами. Потом замолчал, не сразу решившись произнести: — Тоже хочу быть в круге!

— Поздно. Уже ничего нельзя менять.

Строев отступил на шаг, опустился на корточки, поднимая фуражку. Револьвер со взведенным курком по-прежнему целил в нас.

— Случись что, — медленно пятясь, шептал ротмистр, — первая пуля — тебе. И еще несколько успею порешить. Так и знай…

— Буду иметь в виду.

Время шло. Ночнухи до сих пор не напали на конвой. Интересно, что сейчас творится в заградительном отряде? По крайней мере, пальбы не слышно. Я чувствовал, как ширится, уплотняется собравшееся вокруг нас облако абсолютной черноты.

«Чего ждете, пожиратели душ? — мысленно взывал я к ночнухам. — Подозреваете что-то? Мозгов не хватит. Боитесь логического круга? Так мы его разорвем…» У меня все еще бывают озарения.

— Серега, — тихо позвал я Сергея Каргина, — дело есть…

Эта операция требовала железной выдержки, орлиной зоркости и молниеносной реакции. Три — в одном. Так не бывает. Придется разделить обязанности. Выдержка… Будем считать, она у меня есть. Зоркость, реакция… Тут нужны самые молодые.

Павел Жмурик был моложе всех остальных — только-только из училища. К тому же хороший борец. На противника кидается, как очковая змея. Р-раз — и уже «укусил». Лучший наш стрелок — Игнат Ковылин. Чемпион губернии по стрельбе в «бегущего кабана». Надо полагать, зрение у него отличное. Значит, решено…