Читать книгу "INFERNAL - Алексей Вилков"

– Порча есть, – констатировала она. – Тяжёлая порча.

– На смерть? – спросил Белкин, вмешавшись в бабкину диагностику.

– Тяжелая порча, милок, – кивала она. – И на смерть, и на жизнь. Давно в церкви-то не был?

– Давно, – солгал я. Храмы я никогда не посещал.

– Плохо. Захирел совсем. Члены твои покаяния просят, а ты держишься, как боишься воли Господа услышать?

– Чего?

– И не слышишь ничего, и не хочешь видеть. Затмился рассудок твой – тяжёлая порча. Носишь её давно и маешься, а причастился бы, так и легче станет. Поздно. Одним причастием не избавишься. Отчитать тебя надо с силой.

– Это как?

– Узнаешь, – проскрипела бабка, – а ты, мил человек, – обратилась она к Белкину, – затопи пока баню. Дрова на дворе. Спички в подвале возьми и ступай! Не мешай. Постой! Человека вашего отпустите! Пусть не ждёт.

Бабка ведала всё: и про то, что мне давно пора покаяться, и про то, что нас за околицей ждал терпеливый водитель. Белкин беспрекословно двинулся выполнять её волю, а я остался сидеть на корявом стуле в ожидании очистительного ритуала.

– Не вставай и молись, как умеешь, – твёрдо приказала знахарка и ушла.

Остался я в пустой спальне с образами, свечами и чёрной кошкой на покрывале кровати. Котяра сопела и переливалась длинными усами. Я не соображал, чем заняться, и стал просить прощения: у себя, у Лизы, друзей и Господа…

Просидел я довольно долго, пока не почуял запах гари – это топил баню Белкин. Я ни разу не держал в руках ни топора, ни полена, и баню, разумеется, не готовил. Белкин тоже делал это впервые и изрядно надымил по всему двору. Похоже, банька топилась по-чёрному, отражая дух самой тёмной избы.

Полоумная старуха вернулась с круглым блюдом в руках. Поставила его поодаль на захламлённый столик, заставленный банками с разной травянистой всячиной и спичечными коробками. Принялась готовить отвар, а в блюде дымился паром кипяток, но вода плескалась тёмно-синяя, как морское дно. Столовой ложкой знахарка мешала зелье. Взяла сыпучую горсть высушенной травы со дна литровой банки и бросила в блюдо, затем использовала другую горсть из соседней банки. После посыпала всё солью из спичечного коробка. Добавила чьи-то мелкие кости и какую-то вонючую гадость, похожую на раздавленные внутренности лягушек, и взялась потихоньку перемешивать, приговаривая непонятные заклинания и заговорённые молитвы. Похожим способом, вероятно, действовала и Адель, если она действительно ведьма, в чём я уже не сомневался, но успел простить её и чувствовал к ней смиренную жалость. Ей предстояло многому научиться у знахарки.

Перемешав отвар, старуха процедила его в чашу, достав варёные кости, налила чайную ложку и поднесла к моему носу.

– Нюхай, как?

Я нюхнул. Ничем особым не пахло, но отдавало полевой травой и дёгтем.

– Рано, – прошипела знахарка, – не готово.

Снова возобновились приготовления. Я же утомился сидеть на жёстком стуле и уже не успевал следить за её передвижениями. Дышать становилось тяжелее и жарче.

Старуха вновь поднесла ложку к носу.

– Фу! – отворачивал я лицо. Несло хуже нашатыря. И какой гадости она добавила, даже предположить невозможно – сущая отрава. Явно без спирта не обошлось.

– Готово, – пробубнила бабка. – Устал сидеть?

– Устал.

– Потерпи ещё чуток. Скоро банька будет готова.

Вбежал суетливый Белкин и предупредил старуху, что вода в котле начинает закипать. Он был потный и липкий, а нос вымазан сажей.

Знахарка суетливо заёрзала и заметно заторопилась.

– Бабуль, а можно я потом веником попарюсь? – умолял Белкин, как маленький мальчик.

– Это не веник, и не для тебя.

– А что?

– Розги!

– Зачем?

– Чтоб друга твоего очищать и выводить бесов.

– Ого! – вспылил Владик.

– И ты будь осторожней, а то порча перекинуться может. Все вы грешники – не боитесь ни Бога, ни чёрта, а ведь он всё видит. Вы же, супостаты, хоть бы задумались над своими деяниями. Эх, мало пороли вас!

Бабка приказала мне встать и тут же заставила раздеться. Без тени смущения я скинул одежду, и абсолютно голый поплёлся за ней, мимолётно взглянув на Белкина, как бы ища поддержки и благословения. Он отвернулся, то ли от смущения, то ли от брезгливости. Я осторожно спустился вниз. Переваливаясь с боку на бок, бабка шла впереди, а я старался не упасть и не проколоть босые ступни. Шероховатый пол устелен камнями с досками и гвоздями, отчего можно легко пораниться. Баня располагалась в подвале, до которого долго топать босиком.

Вид у меня тухловатый и убитый. Нарастало ожидание неизведанного.

Осторожно неся поднос, бабка устремлялась в баню.

Спустившись в подвал и пройдя мимо предбанника, я заметил сухие закоптевшие веники, но на них почти отсутствовали листья – розги, и как Белкин разглядел в них веники – непонятно. Видно, не парился раньше, а я в детстве частенько ходил с отцом в парилку и знаю, что такое настоящий берёзовый лист. Помню, как это кайфово – пройтись душистым веником по растопленному телу. Но то – веник, а бабкины прутья – розги. Будет больно. Старушка точно выжила из ума.

Поманив пальцем, бабка приказала подойти к скамье.

Вода в котле кипела, сверкая обжигающими брызгами, а тело обдавало жаром, и оно вмиг становилось мокрым и тлеющим.

– Отвернись и облокотись на скамью.

– Раком, что ли?

– Давай.

Перед банной отчиткой я ещё сумел оглянуться и увидеть, как старуха скинула халат, обнажив чёрствое медвежье тело, прожившее целый век, обрюзгшее, со втянутыми грудями и безнадёжно отталкивающее. Придётся париться вместе с ней. И не зря говорят, что ведьмы питаются соками беззащитных людей. Старуха – знахарка, пусть не ведьма, но тоже чем-то питается. Она налила в таз кипятка, чуток разбавила и брызнула мне на спину. Кожа обожглась, покрывшись краснотой, и старуха добавила холодненькой, а затем подняла таз и окатила меня сущим кипятком с головы до пяток. Не удержавшись, я что есть мочи вскрикнул.

Старуха хлопнула по спине своей жилистой лапой и приказала заткнуться.

– Бесстыдник! Воды испугался?!

Тело горело, и тянуло сбежать, но я силился и стоял неподвижно.

Старуха подложила сбоку блюдо с зельем и налила полный ковш.

– Пей! – подсунула его. – Ну!

От оглушительного приказа я присосался к ковшу. Вонючий яд густой лавой поплыл в горло.

– Пей до дна, – прижимала она ковш, не давая шанса выплюнуть пахучую гадость. В ней откуда-то появилась недюжинная сила и спесь. По-молодецки крепко она держала ковш и жёстко придавливала к губам, чуть не порвав мне пасть. Когда я вылакал целый ковш, знахарка взяла розги и промочила их в кипятке, а затем плюхнула парочку розг в таз с отваром и принялась громко молиться. Я исходил потом, а живот выворачивало наизнанку. Зелье вырывалось наружу. Неизвестно, что держало его внутри, ведь оно прикипело к внутренностям и расплавляло их.