Читать книгу "Спасти СССР. Часть 4 (поломаны сноски!) - Александр Афанасьев"

же. Все жалуются и ворчат — того нет и этого нет. А давайте посмотрим на себя и честно признаемся — а кто должен сделать то и это и вот это, чтобы это было? Кто для нас это должен сделать? Не мы ли сами!?

...

— Дома, за моей спиной — построены в том числе и вашими руками, и за счет ваших трудовых достижений. В целом — это все называется социалистическая предприимчивость и инициатива. Социалистическая предприимчивость и инициатива — важнейшая часть инициированного партией курса на ускорение, на обновление нашего хозяйственного механизма. Всякая инициатива будет всемерно поощряться, государство поможет трудящимся добиться тех целей которые они сами себе поставят — но для этого они должны выйти с инициативой, принять на себя обязательства, напряженными трудом добиться желаемого. Для нас, товарищи, нет и не может быть нерешаемых проблем, ведь мы — коммунисты. Уверен, что в Москве и других городах нашей великой Родины будет построено еще много нового жилья и двухтысячный год — каждый советский человек встретит в своей отдельной благоустроенной квартире. И почин в этом деле — должен принадлежать вам, товарищи. Советским строителям!

Последние слова потонули в аплодисментах.

На обратном пути с Борисом Николаевичем много и с удовольствием разговаривали о передовом опыте. Он в частности предложил для сельской местности и малых городов — творчески переосмыслить деревянное строительство, создать проекты современных деревянных домов на одну, две, четыре семьи и тем самым сократить использование цемента, кирпича и бетона, которые более нужны в промышленном строительстве. И как вариант — он предлагал комбинированные строения, первый этаж и центральный пролет — бетон, кирпич, второй и третий этажи — дерево.

— Вы откуда это взяли то, Борис Николаевич?

— Да один мой помощник в Госстрое — он сам с Выборга, там немало таких домов. В Финляндии он был не раз и видел, что финны до сих пор так строят. А мы почему не можем? Если выпускать готовые конструкции, то дом можно за неделю поднять.

— Раньше за день делали — поддержал я

Весь день не давала мне покоя эта поганая история с взяткой. И хотя я понимал, что, наверное, у Михаила Сергеевича грязь за душой есть — а все же мерзость. И как выруливать не знаю.

К моему удивлению, вечером поднял вопрос Гейдар Алиев — он напросился ко мне на прием, уже потемну. Поговорили о нефти, о разработке дна Каспия, потом он мне и сказал

— Михаил Сергеевич, тут такое дело...

...

— Товарищ Шеварднадзе, наш товарищ — погиб можно сказать на боевом посту. Остались жена, дети. Наверное, будет правильно помочь им... со стороны ЦК.

Я произнес про себя бранное слово. А вслух сказал

— И верно, Гейдар. Нехорошо мы поступили, забыли ... человек на боевом посту погиб. Напиши что предлагаешь. Обсудим на Политбюро, думаю, возражений не будет.

11 сентября 1985 года.

Горький, СССР. Прокуратура Горьковской области

Увы... не Пушкины мы. И время сейчас — сильно не пушкинское.

Земскова Наталья Николаевна, следователь прокуратуры Горьковской области, когда-то интересная, а теперь вымотанная баба лет сорока, сошла с общественного транспорта, и едва подойдя к зданию областной прокуратуры, где работала, наткнулась на Витю Соколова, своего одноклассника и опера УГРО. И конечно же он тут был не для того чтобы признаться ей в любви. Да и кому нужна сейчас баба с грузом — это сорокалетний мужик еще боец — молодец, а она...

— Тпру... — заметил ее и Соколов — раз-два стой

— Стою хоть дой — огрызнулась она — тебе чего?

— Да вот, работу тебе подкинул. Там только оформить надо.

— А потом опять прибежишь на коленях просить приостановиться на новогодние?

— Ты что? Клиент уже в расколе.

Она прошла мимо, УГРОшник последовал за ней

— Я сейчас к шефу твоему заскочу, попрошу, чтобы тебе расписал. Там делов то.

— Ой, иди...

Когда она поднялась на место, и успела поставить чайник — вызвал шеф. Действительно дело расписали ей, она взяла тощий, еще не подшитый материал, бегло пролистала. Начиналось все с рапорта на имя начальника областного УВД об обнаружении признаков преступления. На этом она подняла глаза на Соколова

— Вы что, охренели?

...

— Он же номенклатура. Вы это согласовали хотя бы на уровне горкома?

Тут все было не так то просто. Формально — все советские граждане равны, но некоторые из них равнее, и на их задержание или производство следственных действий в отношении их надо получать разрешение. Конечно, если депутат даже самого малого совета — это понятно, но не только. Например, если задержать даже простого сотрудника райкома партии и не позвонить, не согласовать с его начальством — жди беды.

Хотя с другой стороны — при Черненко только выдохнули, теперь опять аресты по всей стране идут. В Одессе, говорят...

— Насчет него сверху указание было.

— А потом не открестятся?

— Нет, вряд ли. Кроме того, там фактический материал. Валюта, чеки. Да и клиент говорю же, в сознанке. Он дает показания на двух директоров торгов по валюте. Плюс злоупотребления, но это по мелочи.

— Судебно-бухгалтерскую надо будет?

— Это уже без меня, Николаевна. Твоя епархия

— Ладно, веди.

— У тебя, чего, соседка?

— В область поехала, не беспокойся.

Опера подняли снизу и завели мужика, сами вышли за дверь. Наталья Николаевна посмотрела на него — и сердце екнуло. Понятно, что ей такого не светит, раньше надо было думать. Когда по дури выскочила замуж, хотя знала что попивает. Когда рожала от этого козла — сейчас от него помощи понятно, не дождешься. Когда пошла на юридический и осталась после практики в прокуратуре. В сутках двадцать четыре часа, как говорит ее шеф. А у этого... понятно, в Госбанке одни бабы работают, цветник...

— Что со мной будет?

Наталья Николаевна не без неприязни посмотрела на видного, красивого мужика, развалившегося еще до допроса. Вот ведь...

С виду матерый, а внутри — гниль.

Как и ее муж оказался. Объелся груш который.

Полюбишь