Читать книгу "Мойры сплели свои нити - Татьяна Юрьевна Степанова"

блин. Варенье! Мятный капучин!

«Мятный капучин» сразил Катю наповал. «Толстый блин» тоже, она рассмеялась и нервозное напряжение начало потихоньку ее отпускать… И тьма кашинская, ночная, беспросветная, уходила прочь.

– В твоей версии есть один нюанс – если только Веригин сказал нам правду. Ключевое слово – если, – заметил Гектор в кофейне, после того, как заказал им обильный завтрак. – Позвони потом Сивакову, признавшемуся в грандиозной нелюбви ко мне. Ему уже доставили из Кашина главный вещдок. Спроси его про палицу Веригина со свинчаткой.

И Катя позвонила Сивакову после завтрака, когда они покинули кофейню и сели в «Гелендваген», где она включила громкую связь.

– Именно этим предметом убили Марго Мосину, нанеся ей удары в лицо и по черепу, – ответил Сиваков на ее вопрос. – У меня нет ни малейших сомнений. Но… какой ужас… подполковник Веригин… мы с ним созванивались, обменивались информацией… Кто мог предположить, что он сам замешан…

По его голосу Катя поняла, что даже непробиваемый эксперт Сиваков, повидавший на своем веку многое, потрясен до глубины души событиями и задержанием в Кашине.

– Веригин объявил себя невиновным в смерти сестер из Чурилова, и в убийстве Гарифы Медозовой он также не признался, – сообщила Катя. – Меня в связи с этим интересует: предмет, которым оглушили Гарифу, может оказаться той самой палицей со свинцом? Да или нет?

– Да. Это тот самый предмет, – расстроенно ответил Сиваков.

Гектор поднял брови, развел руками – а что я тебе говорил? А ты верить отказываешься мне…

– Но Веригин не признался, – настаивала Катя. – И у нас… то есть у меня, сомнения…

– Я считаю, что была использована палица, как и при нападении на Маргариту Мосину. Во всяком случае, предметы, которыми наносили обеим женщинам удары по голове, во многом схожи. Оба имеют характерное округлое утолщение на конце обтекаемой формы.

– Однако в прошлый раз вы, упоминая топор и отсутствие отпечатков пальцев на его обухе, утверждали, что в роли убийцы могла выступать женщина, – не сдавалась Катя.

– Вы собираетесь уличить меня в профессиональной ошибке? – обиженно осведомился Сиваков. Он не терпел, когда его заключения ставились под сомнения. – Ну конечно, я не гений-провидец, а самый обычный патологоанатом-эксперт. Ваш коллега полковник Гектор Игоревич Борщов подобным способом покушается на мой авторитет в ваших глазах? Знаю я их методы работы.

Гектор криво усмехнулся – без вины станешь виноватым. А Катя сразу прекратила разговор – вежливо поблагодарила и распрощалась, портить отношения с Сиваковым не входило в ее планы.

– Ну и как теперь мы, Катенька? Верим признаниям доблестного Алекса Веригина? – подлил Гектор масла в огонь, снова криво усмехаясь. – Верим в какой степени – наполовину, на треть, частично, фрагментарно, иллюзорно? Или не верим ему?

Катя молчала. Затем призналась:

– Я в потемках, Гек. Я вижу только одно: в обоих случаях убийца проявил дикую жестокость. Однако причина того, что Веригин у Мосиных схватился за топор, крылась в бензопиле, ее как оружие неожиданно использовал против него Иван Мосин. Ты сам реконструировал мизансцену в их доме и, как всегда, оказался прав. И Веригин это подтвердил. Он сказал, что планировал изначально замаскировать убийство Мосиных под нападение шабашников-строителей. Инсценировка разбойного нападения с жертвами ему требовалась, чтобы себя обезопасить. Остальное уже пошло не по его плану, спонтанно, хаотично. Он убил Маргариту ударами в лицо своей палицей. Что помешало ему и на Октябрьской этой же палицей прикончить и Гарифу? Но нет – ее лишь оглушили, а затем обезглавили. Зачем ему потребовалось обезглавливание бывшей любовницы – лишнее время, проведенное на месте убийства? Когда все можно было закончить с ней еще одним сильным ударом палицы по голове?

– Алекс сам потом расскажет, что им двигало на Октябрьской. Что за психоз им овладел. Расколется до конца – спорим? Как там у Пушкина – «нежного слабей жестокий, и страх живет в душе, страстьми томимой», – Гектор продекламировал «Пир во время чумы» голосом Смоктуновского, однако выражение его лица было отрешенным, бесстрастным. Холодным.

Катя поняла: он вспоминает сейчас выстрел Веригина в нее. Сожалеет, что… Ей не хотелось думать, о чем он жалеет…

И в этот момент у нее зазвонил мобильный. Она решила: Сиваков оттаял и что-то еще хочет им рассказать, однако звонил Катин шеф из Москвы.

– Сейчас в пресс-службу из Кашинского УВД обратились насчет тебя, – сообщил он мрачно. – Ты им вдруг потребовалась. Мы после задержания Веригина крайне осторожны сейчас с любыми контактами из Кашина, сама понимаешь. Они просили твой мобильный, я начал выяснять, зачем он дежурному потребовался. Он ответил, что тебя разыскивает какая-то свидетельница.

– Свидетельница? – Катя снова насторожилась.

– Она в Кашине позвонила 102, попала на дежурного и назвала твою фамилию, просила твой номер – у нее к тебе какое-то срочное дело. Они не знали твоего мобильного, дежурный связался со мной. И я ему тоже не стал давать твой номер. Но я узнал у него, с какого номера прошел звонок. Некая Лариса Филатова тебя разыскивает в Кашине.

– Я в Чурилове, – ответила Катя. – Спасибо большое, это очень важно. Диктуйте номер, я ей сама перезвоню.

Гектор сверился со своим мобильным, едва услышал первые цифры номера:

– Городской кашинский. Наша тетя Ифигения звонит из больницы, из приемного покоя. Я сам туда обращался, помнишь? Она ведь сегодня вышла на дежурство после двух дней отсутствия. Дай-ка я с ней потолкую, а?

– Нет, Гек. Я сама, она меня искала. – Катя боялась, что он все испортит.

Набрала номер приемного отделения кашинской больницы. Ей ответила Лариса Филатова.

– Что случилось? – спросила Катя. – Зачем вы искали меня?

– Есть дополнение к нашей памятной беседе, милочка. Менты все местные в прострации, толку не добьешься, – тихо прошипела в трубку Лариса Филатова. – Веригина арестовали. Слухи такие, что… Это он моего дядю Ваню, да?

– Теперь вы меня допрашиваете, Лариса Никитична? – оборвала ее Катя.

– Значит, правда он… А вы все меня подозревали, душу из меня вынимали. – В голосе Ларисы Филатовой сквозило торжество. И горечь. И страх. – Нет, я не из-за Ивана вам звоню. По другому поводу.

– По какому?

– Пяткин приезжал в больницу. Только что убрался. Расспрашивал про Зарецкого. Про своего родственника, хотел повидать его. – Лариса Филатова говорила уже шепотом. – Меня он проигнорировал. Общался с медсестрой, нянечкой и с дежурной в регистратуре. Сказали ему, что пациента нет, он выписался. Наши здесь, в больнице, ни за что не признаются – но он ведь им денег мог сунуть, чтобы адрес узнать. Адрес в карте указан. Я вот думаю – чего он вдруг здоровьем парня озаботился? Зачем одноногий ему понадобился?