Читать книгу "Чумной доктор - Кевин Сэндс"

Ладно. Так или иначе, насчёт ученика Хью прав. Я слишком остро чувствую приближение старости. Я больше не могу совмещать свои тайные эксперименты и управление аптекой. В июне в Гильдии аптекарей состоится экзамен. Схожу туда. хотя и не особо надеюсь, что смогу найти кого-нибудь подходящего.

Вторая запись была датирована днём, который я очень хорошо помнил: 15 июня 1662 года. Это был день, когда моя жизнь изменилась навсегда.

Сегодня я сам себя удивил. В конце концов я привёл домой нового ученика. Его зовут Кристофер Роу – сирота из Криплгейта.

Я и сам не могу сказать с уверенностью, почему выбрал именно его. С одной стороны, полагаю, потому, что он блестяще выдержал экзамен. Было видно, что мальчик в ужасе: Освин безжалостно гонял его по всем предметам, без сомнения, пытаясь доказать гильдии, что этот сирота может со временем превзойти их всех. У Освина всегда была слабость к простолюдинам, таким, как он сам.

Ответы Кристофера показали, что он умён, любознателен и даже весьма остроумен. Тем не менее это не главная причина, по которой я выбрал именно его. В какой-то мере сыграло роль сочувствие. Хотя Кристофер блестяще выдержал экзамен, никто из аптекарей, похоже, не стремился взять к себе сироту – и я не мог допустить, чтобы мальчика смешали с грязью.

Однако на самом деле я взял его, потому что увидел нечто ещё. Я слышал истории о сиротах из Криплгейта. Жизнь Кристофера наверняка была ужасна. И всё-таки, когда мальчик стоял посреди великолепия Большого зала, окружённый всеми этими могущественными людьми, мне показалось, что жестокость не оставила на нём свой след.

Он не был ни запуган, ни озлоблен, ни сломлен. Я не увидел в нём хитрости, жестокости и холодной расчётливости. Напротив, я счёл его добросердечным и вместе с тем уверенным в себе. Надеюсь, ему можно доверять. Хотя, возможно, я всего лишь принимаю желаемое за действительное. Однако же, когда мы сегодня вернулись домой, я преподал ему пару уроков, и меня изумило его понимание ответственности, которую налагает наша профессия. Это даёт мне надежду, что я сделал правильный выбор.

Время покажет.

Между тем я вернулся домой с учеником, и, стало быть, Хью выиграл пари. Я должен ему шиллинг.

Третья запись была сделана почти два года спустя: 29 мая 1664 года. День королевского дуба. День рождения нашего короля. И мой. В тот год мне исполнилось тринадцать.

Мальчишки играют в мастерской. Я стараюсь не прислушиваться, хотя, похоже, только что до меня донеслось слово «катапульта». Боже, помоги нам всем.

Так или иначе эти звуки вызывают у меня сложные чувства. Много лет я задавался вопросом, правильно ли я прожил свою жизнь. Я был настолько поглощён постижением тайн природы, что решил никогда не обременять себя семьёй. И также обременять семью собой. Я искренне полагал, что несправедливо по отношению к жене и ребёнку обрекать их на отца и мужа, которого никогда нет рядом, вроде меня. И всё же, став старше, я осознал, что полон сожалений. Очень жаль, что у меня нет сына или дочери, с которыми я мог бы поделиться чудесами жизни. Но теперь я заполнил эту пустоту. Заполнил – в тот день, когда в мой дом вошёл Кристофер. И за этот дар, Господи, я несказанно Тебе благодарен.

До меня только что донеслось слово «поджечь». Я спускаюсь в мастерскую.

Четвёртая страница не была дневниковой записью. Всего несколько аккуратных строк на листе бумаги. Последнее письмо мне от моего учителя.

Теперь ты понял. Ты родился Кристофером Роу. Но стал Кристофером Блэкторном. Я всегда буду с тобой.

Бенедикт.

Том положил руку мне на плечо и на миг сжал его – крепко, но осторожно. А потом ушёл к лестнице – туда, где Салли напевала себе под нос очередной мотив.

А я стоял неподвижно, ощущая на лице тёплые лучи солнца и прижимая к груди последнее письмо моего учителя.

Небольшая историческая справка

Из всех возможных бедствий люди, жившие во времена Кристофера, больше всего боялись эпидемий чумы. Вспышки болезни приводили их в ужас не только потому, что были такими смертоносными. Великая чума в Лондоне в конечном счёте убила каждого пятого жителя города – в общей сложности сто тысяч жертв. Но самое главное: никто не знал, как возникает болезнь.

Лишь в 1676 году Антони ван Левенгук впервые обнаружил «микроскопических животных» – бактерий – с помощью недавно созданного им микроскопа. Прошло ещё двести лет, прежде чем люди поняли, что инфекции вызываются микробами. (Плюс ещё семьдесят лет, чтобы создать пенициллин – первый химический антибиотик.)

Таким образом, для Кристофера и его современников эпидемии были – в буквальном смысле – следствием вмешательства высших сил. Чтобы объяснить их, выдвигались разные теории происхождения болезни, включая гнев ангелов, происки дьявола и даже так называемые испражнения Земли («Чума – естественное следствие того, что Земля пытается очистить себя от ядовитых паров, которые слишком долго заполоняли её недра»)[1].

В частности, считалось, что запахи переносят болезнь. Отсюда и непонятная Курильница-для-вашего-дома, изобретённая Кристофером (пожалуйста, не пытайтесь это повторить), а также другие странные меры предосторожности, с которыми он сталкивается во время своих приключений.

Все «лекарства» того времени были, как и сказал мастер Бенедикт, бесполезны, а в некоторых случаях просто ужасны[2]. Чума занимала такое место в сознании людей, что её часто называли просто «болезнь». Существуют подробные записи об этой конкретной вспышке эпидемии, в том числе заметки, обнаруженные в знаменитом дневнике Сэмюэла Пипса.

Но лучшее, что было написано об этой чуме, бесспорно, «Записки чумного года» Даниэля Дефо (который также является автором «Робинзона Крузо»). Дефо, которому во время Великой чумы было пять лет, описал страшную историю жизни во время эпидемии. Если читателя интересуют сложности, трагедии и невероятно смелые поступки, которые совершали современники Кристофера, он найдёт для себя немало интересного в этой книге (она широко издаётся даже в наши дни).

И, кстати, не стоит думать, что с «болезнью» покончено навсегда. На Мадагаскаре вспышки чумы были зафиксированы в 2014 году и не прекращаются. Так что запасайтесь венецианской патокой.

Ещё два примечания. Во-первых, как и в «Исчезнувшем аптекаре», все географические названия приводятся в современном написании. Во-вторых, все даты, которые я упомянул, указаны по григорианскому (современному) календарю, а не по юлианскому, который использовался в то время в Англии. Этим объясняется расхождения между датами событий романа и настоящими датами списков смертей, напечатанных в этой книге.