Читать книгу "Ночной хозяин - Данил Коган"

Родовое проклятие

«Ежели встретишь ты таковое описанное выше строение цвета ауры исследуемого тобою человеческого тела, то знай — се весьма редкостное явление, нечасто встречаемое. Се знак, оставляемый семейным либо же другим оскорбленным духом, знак, дающийся знающему и постигшему тайны мироздания уму, знак, что ты столкнулся со злом! Знак, что сия персона проклята вместе со всем своим родом на несколько колен…»

Оттавио опустил книгу с комментариями магистра Каррузиса. Почтенный магистр, изобретший цветографию — сиречь искусство по реакции специальных порошков различать чародейские ауры, — жил почти двести лет назад. Он был, конечно, гением, но от его зубодробительных формулировок и заковыристого готического почерка писаря у ар Стрегона разболелась голова. Основное Оттавио уже понял: он столкнулся с редким явлением — родом, проклятым семейным духом. В эту теорию хорошо укладывались все известные ему факты. И отсутствие дара в семье на протяжении столетия, и фальшивые ауры одаренных у всех членов семьи, включая женщин…

Проклятие могло действовать три, семь, тринадцать колен или больше, смотря как сильно провинился род перед духом-покровителем. Оно могло заключаться в простом отлучении от дара или быть чем-то посерьезней. Но Оттавио пока что никак не мог понять, зачем истреблять проклятый род? Какой в этом практический или мистический смысл?

Он отложил академический раритет в сторону.

— «Надо будет скопировать текст и отдать книгу Элизе».

Но это потом. Пришло время отправляться на очередное совещание.

Ультиматум

Расширенное совещание руководства округа Вестгау и представителей коммуны города Эвинга состоялось в городской ратуше. Само по себе место проведения совещания говорило понимающему человеку о многом. Имперские власти прогнулись, встречаясь с городскими делегатами на их территории.

Присутствовали окружной судья гер Хейн, председатель Священной Консистории Ромуальд, субпрефект ар Морисон и их свиты. От окружной военной канцелярии вместо маршала Вальдштайна на совещание прибыл только его «офицер связи» — тот самый франтоватый астуриец гер Эросто или Эрнесто, как-то так. Вальдштайн не счел нужным явиться лично.

Встреча началась с взаимных упреков, сразу перешедших в оскорбления.

Ни гер Хейн, ни ар Моррисон пока не принимали участия в «дискуссии», Оттавио откровенно скучал, не понимая, чем вызвана необходимость его присутствия. Зато преосвященный Ромуальд разошелся не на шутку.

— Я требую, чтобы преступников выдали церковным властям, а их семьи выплатили консистории ущерб, нанесенный церковному имуществу! — орал, тряся багровыми от гнева щеками, понтифик. — Или я отлучу эту сточную канаву, по нелепой случайности получившую статус вольного города, от милости Владык!

— Напугал ежа голой жопой! — отвечал ему один из городских советников, желчный худой старик, в отличие от многих своих коллег одетый в черную строгую одежду без каких-либо украшений и вышивки. Даже золотая цепь — символ его статуса — просто висела на поясе, заткнутая за него на манер четок. — Алтарь Владык — весь мир, что нам твои золоченые тюрьмы для духов? Закрывай их все и уматывай из города, еретик-извращенец!

— Кхм, — в разговор вмешался еще один патриций, пухлый, низенький, одетый просто, но дорого. Насколько знал Оттавио — городской казначей. — Уважаемые господа. Мы не должны угрожать друг другу, нам следует найти компромисс…

Дальнейшие его слова потонули в гуле недовольных голосов и гневных выкриков, раздававшихся с обеих сторон.

— Здесь даже нет Вальдштайна! Зато на перекрестках стоят ландскнехты в полном вооружении и задирают патрули городской стражи. Они досматривают идущих по своим делам горожан на предмет оружия! Что за наглость! О чем говорить с этими чинушами! — вновь заголосил старик. — Выбросить их из окон!

Обстановка резко накалялась. Теперь Оттавио понимал, зачем его сюда позвали.

Он резко выпрямился, достал с пояса хрустальный шарик небольшого диаметра и, шагнув за спину ар Моррисону, произнес сложную черехступенчатую формулу, набросив чары сразу на весь зал.

Когда он громко хлопнул в ладоши, завершая заклинание, этот звук разнесся по залу подобно грому.

На собравшихся повеяло холодом, и все звуки окружающего мира тут же исчезли. Присутствующие все еще разевали рты и размахивали руками, но все это происходило в абсолютной тишине.

Те, кто сообразил, что именно произошло, с ненавистью и страхом косились на повелителя колдовства.

После побоища, устроенного Оттавио в Церкви Всех Духов, молва разнесла легенду о его зверствах по городским гостиным, преувеличив количество убитых им «мирных горожан» раз в десять. Иначе чем «мясником» и «проклятым убийцей» Оттавио теперь не называли. Всех убитых в тот день в храме обновленцев молва записала на его счет. У нескольких знатных городских семейств появился к нему дополнительный счет за убийство родственников. Ар Стрегон последние три месяца наживал себе новых врагов удивительными темпами.

Оттавио передал шарик в руки ар Моррисону и показал жестом, что тот может говорить. Субпрефект откашлялся, и сухое «кхе-кхе» гулко разнеслось по залу. Ар Моррисон оценил эффект чар и размеренно, как будто зачитывая приговор, начал:

— Власти округа Ветсгау, именем императора, требуют: выдать префектуре всех зачинщиков вчерашнего бунта, чтобы они предстали перед имперским правосудием. Оскорбив церковь, еретики оскорбили Владык. Оскорбив Владык, они оскорбили императора. Погромщиков будут судить в окружном суде, сообразно степени вины каждого. Далее. Советую каждому горожанину, что любит императора и является верным чадом Истинной Церкви Владык, постоянно носить алую повязку на правом рукаве, дабы сразу было видно законопослушного подданного империи. На входную дверь вам следует поместить алую диагональную полосу. Мало ли что.

Субпрефект снова откашлялся

— Каждая семья, которая имеет в своем составе любого городского магистрата, должна выдать одного из своих родичей не моложе четырнадцати и не старше двадцати пяти лет — любого пола, прямых родственников главы семьи — окружным властям. Сии родичи городских чиновников послужат в качестве гаранта того, что в ближайшие полгода подобное не повторится. Отныне открытая проповедь так называемого «церковного обновления» и хранение литературы, признанной священной консисторией еретической, будут приравнены к оскорблению святынь и будут караться так же, как карается оскорбление святынь согласно имперским уложениям. Если означенные требования не будут выполнены городскими властями ко второму часу завтрашнего утра, власти округа выполнят их сами. Поверьте, почтенные патриции и бюргеры, вам не понравится то, как мы это сделаем. Вот списки подлежащих аресту подозреваемых в погроме и списки заложников, — офицер связи положил свитки на стол для совещаний. — Я сказал, а вы услышали.

Ар Моррисон повернулся и пошел к выходу из зала городского совета. Его шаги гулко раздавались в повисшей в помещении гнетущей тишине. Оттавио следовал за ним по пятам, держа руку на противовесе скьявоны. За ними к выходу устремились остальные окружные чиновники, присутствовавшие на переговорах.