Читать книгу "Письма к тайной возлюбленной - Тони Блейк"

И она повесила трубку. Он застыл на месте, недоуменно глядя на телефонный аппарат.

Он точно знал, что Карле все известно. Иначе и быть не могло. Они с Линдси сдружились, и к тому же она хорошо знакома с полицейским Дэйвом. Может, это специально разыгранная сцена — может, это Линдси попросила ее ему позвонить? Пока он решил игнорировать эту просьбу.

Когда телефон зазвонил снова, он машинально схватил трубку и почти рявкнул в нее:

— Да?

— Господи, Роб! Это Элеонор. Ты меня чуть не оглушил.

Он шумно вздохнул.

— Извини, Элеонор. Неудачное утро.

— Ну, после вчерашнего имеешь право. Я позвонила, чтобы напомнить о брони на уик-энд. Надо будет открыть прокат в пятницу днем, потому что летние гости уже хлынули, и все спрашивают про каноэ. Погоду обещают отличную, так что туристский сезон в Лосином Ручье открыт.

Он растерялся, не понимая, как на это отвечать. Потому что, конечно же, Элеонор тоже должна была про него все узнать.

— Ладно, — буркнул он тупо. — Спасибо, что дала мне знать.

Попрощавшись с Элеонор, он почувствовал, что жизнь теперь не представляется ему такой уж унылой. Казалось, будто вчерашнего дня просто не было. Люди ожидали, что он во время уик-энда будет давать напрокат каноэ. Голос Элеонор звучал совершенно нормально — не как у женщины, которой страшно рядом с ним находиться или которая стала по-другому к нему относиться. И Карла тоже говорила совершенно нормальная.

Но этого надолго не хватит — этой нормальности. Так что ему не стоит поддаваться ложному чувству спокойствия. Хотя ему стало казаться, что, наверное, он может выйти на крыльцо, не опасаясь увидеть там толпу людей, которые готовы с позором его изгнать.

Может быть, ему стоит одеться и дойти до станции проката, немного проветриться. Наверное, это пойдет ему на пользу. Или, может быть, он обретет немного душевного равновесия, поработав в мастерской. Даже если он продаст прокат, будет приятно оставить здесь новую скамью. Милли это понравилось бы: она любила делать все лучше, чем было до ее прихода, — и ему казалось, что именно так следует жить.

Телефон зазвенел снова, пока Роб стоял, решая, чем заняться, так что он взял трубку, хоть и постарался на этот раз не огрызаться.

— Алло?

— Роб, это Дэйв Бейнс из отдела полиции Сидервилла.

Его настроение стремительно упало.

— Да?

— Послушайте, я хотел сообщить вам последние новости. Хотя для оглашения официального решения срок еще не настал, по словам психиатров из Миссулы, Билли недееспособен и не может предстать перед судом, а должен постоянно находиться в психиатрической больнице. Если он когда-нибудь оттуда выйдет, то у нас для него готов длинный список обвинений, по которым ему придется отвечать. Но пока все дело заглохнет. Надеюсь, вы не очень огорчены. Конечно, вам бы хотелось, чтобы этот тип получил по заслугам за все, что он сотворил вчера утром, но хотя бы вам с мисс Брукс в ближайшем будущем не придется участвовать в судебном процессе.

Роб шумно выдохнул, только теперь заметив, что слушал Дэйва, затаив дыхание.

— Нет, нисколько не огорчен. Мне… ни к чему выставлять свое прошлое напоказ в суде, как вы понимаете. Думаю, после вчерашнего о нем и так очень многие услышат.

— Нет, если это от меня зависит.

Роб вздрогнул от неожиданности:

— Да?

— На мой взгляд, это никого не касается. С момента вашего освобождения семь лет назад вы вели себя безупречно. Как я все это вижу, вы — уважаемый местный предприниматель, который старается жить достойно. Если известия о вашем тюремном прошлом начнут распространяться, то не от кого-то из представителей нашего отдела, это я вам обещаю.

Потрясенный, Роб с трудом ответил:

— Э… спасибо. Я это очень ценю. Не могу выразить — насколько.

— Не проблема. И кстати, если Сидервилл для вас не слишком далеко расположен, то у меня за домом есть пруд с рыбой, и я хочу сделать на нем мостки. Я слышал, что вы качественно работаете, так что хотел бы посмотреть смету, если вы не против.

Роб опустился на подлокотник кресла: у него закружилась голова.

— Нет, это не очень далеко. — Ради этого парня он сейчас проехал бы через половину штата! — Если хотите, я могу подъехать как-нибудь вечером на следующей неделе и посмотреть, что к чему.

Дэйв Бейнс объяснил Робу, как найти его дом, и они договорились встретиться в следующий вторник в семь вечера. Роб повесил трубку, находясь в полном недоумении.

Он постоял у телефона еще с минуту, проверяя, не будет ли новых звонков… Их не было. Вообще-то это было даже хорошо: он и без того уже был не в себе. И хотя он не сомневался, что за всем этим стоит Линдси… Неужели это возможно? Неужели ему действительно не придется уезжать из Лосиного Ручья?

Он понимал, что пока рано судить об этом… наверное, даже рано чувствовать надежду… но, дьявольщина, он ее чувствовал — надежду!

Даже если в итоге ему все равно придется уехать, это возвращало ему слабую веру в людей… Нет, сильную. Даже если всего несколько человек готовы не осуждать его за прошлое, то и это… просто удивительное чувство. Линдси была первой — и он решил, что она редкое исключение, что она чудесная и удивительная… Ну, он и сейчас так думает. Если честно, то он просто плохо представляет себе, как будет без нее жить. Но может быть, это означает, что она не единственный человек, который способен в него поверить?

Вернувшись наверх, Роб принял душ и оделся, решив все-таки пойти на станцию. Он собирался обработать причал составом для консервации дерева… Может быть, разумно сделать это сейчас, пока не появились толпы приехавших на уик-энд.

Когда он вышел на крыльцо, свежий ветерок скользнул по его лицу, оживив еще сильнее. Пока он шел по дорожке в сопровождении преданного Кинга, он думал о Линдси. О том, как сильно ранил ее прошлым вечером. Отчасти из гнева, отчасти — из страха. Ему казалось, что это единственный выход: расстаться с ней, расстаться со всем… А вот сегодня он уже не был настолько в этом уверен. Сейчас он ни в чем не был уверен, потому что ни в чем не мог толком разобраться. После вчерашнего все шло не так, как он ожидал.

Он слышал, как недавно мимо проехала почтовая машина, так что открыл почтовый ящик — и с изумлением увидел там пакет. Сверху лежала пара счетов, но он сунул руку под них и достал небольшую, аккуратно упакованную коробку в блестящей бумаге, усеянной коричневыми медвежатами… кажется, такую он видел в универмаге. Сверху был привязан конверт, на котором аккуратно было написано его имя. Что это, к черту, может быть?

Держа пакет в одной руке, а счета — в другой, он вернулся на крыльцо и сел на качалку.

Внутри он обнаружил двойную рамку с фотографиями его самого и Милли, которые Элеонор сделала прошлым летом. У него сжалось сердце. И конечно, он уже знал, от кого это: наверное, знал с той секунды, как увидел обертку с глупыми медвежатами у себя в почтовом ящике.