Читать книгу "Молоко! Самый спорный продукт - Марк Курлански"

Возможно, некоторые обвинения противников ГМО и имеют под собой какое-то основание, но по крайней мере одно из них – утверждение, что ГМО навязывают фермерам чуть ли не силой, – легко опровергнуть. Сами американские фермеры признают, что генетически модифицированное зерно, дешевое и устойчивое к вредителям, буквально спасло семейные молочные фермы. Сегодня, когда компании по производству ГМО укрупняются, фермеры обеспокоены тем, что чем меньше останется компаний, тем меньше будет лабораторий и тем меньше появится новых генно-модифицированных продуктов. Фермеры заинтересованы в генно-модифицированной продукции куда больше потребителей. Лидер в области ГМО, компания Monsanto, признает, что допустила ошибку, начав рекламировать генетически модифицированные семена как продукцию для фермеров, а не для широкой публики.

В первые десятилетия ГМО-движения ученые отмечали риски – появление новых патогенов и возможное развитие вирусов-мутантов – и считали, что эксперименты в этой области следует контролировать. В начале 1970-х гг. возникла идея (пожалуй, не самая удачная), что сами ученые должны регулировать процесс и при необходимости его тормозить. Но кто были эти ученые? Многие из них работали на крупные транснациональные корпорации, и в итоге оказалось, что корпорации сами себя регулируют.

Несмотря на отсутствие научных доказательств вреда ГМО, одно социально-политическое соображение опровергнуть трудно: если осуществятся планы Monsanto и других компаний по производству ГМО, эти корпорации получат полный контроль над сельским хозяйством всего мира. Растения, выращенные из генетически модифицированных семян, не приносят таких же семян, и, чтобы купить еще семян, придется вновь обращаться к тем же компаниям – об этом как-то не думали, когда только начинали разрабатывать ГМО. Забавно, что об этом гораздо громче говорят противники ГМО, чем сами фермеры, хотя их этот факт, казалось бы, затронет в куда большей степени.

Фермеры часто работают в иной экономической реальности. Большинство из них зависит от выращивания или приобретения на корм скоту высокобелковых злаков, таких как люцерна и кукуруза. В США на рынке доминируют генетически модифицированные зерновые, и фермеры не хотят, чтобы их заставляли покупать дорогое зерно «без ГМО».

Распространение генетически модифицированных зерновых, как, впрочем, и любых других зерновых, трудно контролировать. В 2000 г. генетически модифицированный кормовой сорт кукурузы StarLink, вызывающий аллергию и не предназначенный для людей, был обнаружен во многих продуктах питания из кукурузы. Сначала его нашли в кукурузных лепешках, затем в попкорне и других продуктах, некоторые из которых экспортировались в другие страны. StarLink, который выращивали на ограниченном участке кукурузного поля, каким-то образом попал в значительное количество продуктов в США.

Другая проблема генетически модифицированных зерновых – сорняки. С самого начала в Monsanto создали устойчивые к сорнякам злаки, что позволило обходиться без дорогих и токсичных гербицидов. Но со временем оказалось, что сорняки способны развить толерантность к этим зерновым культурам, превращаясь в неукротимые суперсорняки.

Определенные проблемы связаны и с устойчивыми к насекомым генетически модифицированными культурами, что лишний раз подтверждает правоту Джеймса Уотсона: в области генетически модифицированных зерновых есть определенные перспективы и неопределенные риски. Что, если от злака будут держаться подальше не только нежелательные, но и необходимые насекомые? Люцерну, например, опыляют пчелы. Не будет пчел – не будет и люцерны, а любые другие способы ее опыления невероятно дороги. Но пчел по загадочным причинам становится все меньше. Нет ли и тут связи с генетически модифицированными злаками? Ученые внимательно рассматривают такую вероятность, но пока никаких определенных ответов не найдено.

Люцерна очень важна для молочного животноводства: это основная высокобелковая культура для коровьего корма. Рынок люцерны на корм домашнему скоту оценивается в 4,7 млрд долларов в год. Почему, например, штат Айдахо, не имея особых предпосылок для молочного животноводства, вышел на второе место по производству молока? Благодаря ирригации здесь появились огромные пространства орошаемой земли, бо́льшую часть которой засадили люцерной. Что, в свою очередь, стало возможным лишь потому, что в 1950-х гг. специалисты по пчеловодству придумали, как в больших количествах ввозить в Айдахо земляных пчел – западный вид, особенно склонный к опылению малопривлекательных цветков люцерны. Но сейчас эти пчелы, как и обычные медоносные и другие виды пчел, вымирают. Что же тогда станет с молочной индустрией как в Айдахо, так и вообще на Западе?

Существует немало теорий, объясняющих вымирание пчел: избыток сотовых телефонов, использование пестицидов, появление генетически модифицированных злаков. Некоторые из этих теорий, например о сотовых телефонах, уже опровергнуты, но многие пока сохраняют актуальность. Однако теория, связанная с ГМО, плоха тем, что пчелы исчезают и в странах, где генетически модифицированные зерновые запрещены.

Если генно-модифицированные продукты так безопасны, как утверждает Monsanto, то компании по их производству допустили серьезную ошибку, не согласившись на их тщательное регулирование. Правительство США совершило аналогичную ошибку, на таком регулировании не настояв. Специалистам по ГМО до сих пор не удалось доказать их безвредность, а противникам ГМО, в том числе и ученым, не удалось найти убедительных доказательств обратного. Поэтому общественность пока не знает, кому верить. Когда Цяо Янпина, много лет занимающего крупные посты в руководстве китайской молочной отрасли, спросили, что он думает о ГМО, он ответил: «Я не хотел бы использовать ГМО. Я отказываюсь от импорта генно-модифицированной люцерны. Возможно, ГМО и не опасны, но их безопасность пока недостаточно подтверждена. А безопасность сейчас – самое главное». Эти чувства разделяют и во многих других странах.

В октябре 2016 г. были опубликованы результаты исследования ГМО, проведенного The New York Times с опорой на независимые данные. Никаких научных доказательств вредоносности ГМО найти так и не удалось. Правда, в то время это уже никого не удивило. Удивительным оказалось то, что исследование не обнаружило и никаких выгод от использования ГМО. Американские и канадские генетически модифицированные зерновые не имели никаких преимуществ перед европейскими обычными злаками – ни по урожайности, ни по уровню использования пестицидов, а применение гербицидов даже возросло. После двадцати лет битвы за и против ГМО ничего не изменилось: никаких приобретений, никаких потерь.

И все же споры вокруг ГМО создали некую нишу. Небольшие фермы всегда ищут способ выделить свое молоко из общего ряда: если их молоко особое, за него можно запросить больше – и выжить. Фермы, производящие такое особое молоко (попросту молоко коров, которых кормят злаками без ГМО), в наши дни растут как грибы после дождя близ Нью-Йорка, Чикаго, Сан-Франциско, Лос-Анджелеса и других городов. В городах живут влиятельные, хорошо образованные люди, которые готовы и даже стремятся щедро платить за особенное молоко. Как сказал Патрик Холден, ревностный сторонник органического фермерства из Уэльса, «революцию возглавят горожане».