Читать книгу "Подарок наследного принца - Алексей Макеев"

– А скажите, Воробьев, прокурору Конягину вы тоже рассказывали сказки о трех помощниках, которые у вас занимаются осмотром площадок под будущую застройку? – внезапно спросил Гуров.

Это был третий «удар под дых», и он должен был окончательно повергнуть подозреваемого в ступор. Однако почему-то не поверг. Воробьев встретил этот вопрос довольно спокойно.

– Нет, – отрицательно покачал он головой, – Михаилу Григорьевичу я про своих помощников ничего такого не рассказывал. Потому что он мне таких вопросов не задавал.

– А какие задавал?

– Все больше про жалобы жильцов, почему они поступают. Про мои отношения с этими жильцами. Про мой интерес к площадкам, на которых стоят указанные в жалобах дома. Вот такие были вопросы.

– И как, приятны они вам были, эти вопросы?

– Нет, не скажу, чтобы приятны, – признался застройщик. – Что же тут приятного, когда на тебя жалобы пишут?

– И о поджогах Конягин тоже с вами говорил?

– Да, об этом тоже шла речь.

– Сколько всего было допросов?

– Мы встречались четыре раза.

– И что вам сказал Конягин на последнем допросе?

– Ну, сказал, что открывает против меня уголовное дело об организации поджогов. И в связи с этим будет просить суд заключить меня под стражу.

– То есть вам грозила тюрьма, – заключил Гуров. – И в связи с этим хочется спросить: как вы относились к прокурору Конягину?

– Как относился? – усмехнулся Воробьев. – Да уж без любви, это точно. Плохо я к нему относился, должен признаться.

– Скажите, Воробьев, у вас есть снегоход? – внезапно вклинился в разговор Соболев.

– Снегоход? – удивился застройщик. – Это, в смысле, такая машина, чтобы по насту ездить? Зимняя забава? Нет, у меня такого нет. И быть не может. Я, видите ли, боюсь холода. И холода, и быстрой езды по снегу. Меня Юля зимой уговорила съездить на Южный Урал, на горнолыжный курорт. Сама она любит на горных лыжах кататься, вот и меня хотела к этой забаве приохотить. Да только ничего из этого не вышло. Я только разок надел эти лыжи, да как взглянул вниз, куда катиться надо, – тут же их снова снял. И пока она каталась, я больше сидел у камина, потягивал виски. У камина мне хорошо, а на морозе – нет. Так зачем мне снегоход?

– Ну, скажем, для того, чтобы с его помощью убить ненавистного вам прокурора Конягина, – объяснил Гуров. – Ведь он вам очень мешал, верно? Уголовное дело на вас завел, хотел посадить в тюрьму. В итоге, когда суд с ним не согласился, взял подписку о невыезде… Находясь под этой подпиской, вы и дочь в Сатке не могли навестить, и на горный курорт с любовницей съездить…

– Так, теперь я понимаю, к чему весь этот разговор, – кивнул Воробьев. – Обвинение серьезное, ничего не скажешь. Вы и подготовились к нему вроде серьезно – и этих троих допросили, и насчет Наташи все вызнали. Только в ваших рассуждениях концы с концами не сходятся. Я, конечно, в точности не знаю, как именно был убит Конягин, но помню, что дело произошло зимой, в лесу. Вот почему вы про снегоход спрашивали. А у меня не только снегохода нет, я вообще никогда на него не садился, не знаю, как им управлять. Да и за пределы города зимой не выезжаю – это вам все скажут, кто меня знает. Опять же я человек довольно публичный, постоянно на виду. Я не знаю, когда был убит прокурор, но надеюсь, что и в это время я был на людях.

– А зачем вы два дня назад заходили в клуб «Золотая перчатка»? – спросил Соболев.

Это был последний заготовленный оперативниками поворот беседы. И он достиг своей цели – застройщик, подготовившийся к защите на главном направлении допроса, вновь растерялся.

– В клуб? – переспросил он. – Ну, я же там занимался… Кругом всё знакомое… Хотелось повидаться…

– Например, повидаться с помощником одного из тренеров Павлом Летуновым? – подсказал ему Гуров. – Да, Паша Летунов по кличке Гараж когда-то был неплохим спортсменом, но стал пить, из спорта ушел, потом попался на угоне машин из гаражей… Интересно, о чем вы с ним беседовали?

– Ну, так, о спорте… – промямлил директор треста.

– Неужели о спорте? А вы, случайно, не предлагали ему работу? Такую же, как Дороднову и Ширейко?

– Если вы все знаете, зачем спрашивать? – разозлился Воробьев. Потом, поняв, что ведет себя глупо, проговорил:

– Извините… Да, о работе тоже шла речь. Но ни о каких… особых заданиях мы не говорили!

– Ладно, это мы проверим, – кивнул Соболев. – Скажите, а к собаке тренера Коробкова вы подходили?

– Так вы и это хотите мне приписать? Убийство собаки? – возмутился Воробьев. – Ну, нет, не выйдет! Я животных люблю, чтоб вы знали. Никогда ни одну скотину пальцем не тронул. И вообще крови боюсь…

– Ну да, поэтому прокурор Конягин был убит почти бескровно, – заметил Гуров, – если не считать того, что его проволочили по насту на снегоходе несколько километров. В общем, вас послушать, Воробьев, так вы просто ангел в облике человеческом. Крови боитесь, животных любите, дочку втайне воспитываете… Ни в чем вас обвинить нельзя.

– Зачем преувеличивать? – ответил застройщик. – Я, как и все, человек грешный. Безгрешных вообще нет, и безвинных нет – если только дети малые. Но в том, в чем вы меня обвиняете, я не виноват. Прокурора я не убивал и вообще никого не убивал. Вы мне, конечно, не поверите, проверять будете, улики искать. Хорошо, ищите, только ничего не найдете.

Гуров обратил внимание, что директор треста оставался, в общем, спокоен. Нет, он, конечно, волновался, но не так, как волнуется убийца, увидевший перспективу близкого неминуемого разоблачения. Воробьев вспотел, лицо у него покраснело, но руки не дрожали, глаза не бегали. У Льва возникло ощущение, что застройщик прав, и они опять ухватились не за ту ниточку.

– Ну, хорошо, Воробьев, предположим, что вы правы, и мы обвиняем вас напрасно, – сказал он. – В таком случае помогите следствию! Скажите, если не вы, то кто, по-вашему, мог убить Конягина? Кто настолько боялся прокурора или ненавидел его, что пошел на убийство? Ведь это почти наверняка был кто-то из предпринимателей. А вы их всех знаете. Знаете, кого еще вызывал на допросы Конягин. Кто же его убил?

Воробьев глубоко вздохнул. Это был вздох облегчения – он почувствовал, что нависшая над ним опасность миновала. Вздохнул, а затем задумался.

– Кто мог убить? – повторил он вопрос. – Что ж, среди людей бизнеса встречаются жестокие люди, готовые на все. Вот, например, владелец таксопарка Цыплаков. Простите за каламбур, но у этого таксиста нет никаких тормозов. Вообще никаких! Я это давно понял и решил, что с таким человеком не стоит иметь дела.

– А что, у вас намечалось какое-то общее дело? – поинтересовался Гуров.

– Да, намечалось. Виктор предлагал мне вместе построить парк развлечений в Чижовке – это здешний пригород. Предложение было соблазнительное, и мои сотрудники советовали принять. Но я отказался. Потому что, когда у человека нет тормозов, то есть его ничто не сдерживает, от него можно ждать чего угодно. Вот он мог убить. Я не говорю, что убил – но мог. А еще… Нет, с уверенностью, пожалуй, никого не назову.