Читать книгу "Грешные обещания - Кэт Мартин"

— Вы готовы, милорд?

Николас кивнул: отвечать не было сил. У подъезда ждала полицейская карета. Он залез в нее и уселся на скрипучее кожаное сиденье, стараясь отбросить мысли об ожидавших его мрачных днях, о предстоящем суде и его возможном исходе. Вместо этого он стал думать о Элизабет, вспоминать, как она впервые пришла к нему, как он обнимал ее, овладевал ею. Она отдавала ему себя целиком и полностью с такой самоотверженностью и нежностью, что в течение нескольких часов, пока они были вместе, в его душе царил безмятежный покой и не было места для волнений и тревог.

В Элизабет было все, что Николас мечтал видеть в женщине: страсть и чистота, слабость и сила.

«Элизабет!» — мысленно воззвал к ней Николас.

Он понимал, что какое-то время она будет находиться в безопасности, укрытая надежными стенами дома. Но ведь не может же она оставаться в нем вечно! В конце концов ей придется выйти на люди, и тогда ей уже трудно будет спастись от Бэскомба.

Интересно, виновен ли этот подонок в смерти Рейчел? И кто из тех, кому он, Ник, доверяет, предал его? Если Бэс-комб и в самом деле пошел на убийство, то Элизабет угрожает страшная опасность.

Николас вспомнил о Мэгги. Перед глазами встало ее измученное лицо, разорванная, окровавленная одежда. Как же жестоко избил ее Стивен, узнав о том, что она носит его ребенка! Что ж, этот подонок в конце концов поплатился за свои злодеяния.

От Стивена мысли Николаса перешли к его брату, Оливеру, возжелавшему Элизабет всем своим подлым существом. Что он может сделать с женщиной, так упорно не сдающейся ему? Да все что угодно!

Ник непроизвольно сжал кулаки, чувствуя, как беспокойство за себя внезапно уступило место леденящему душу страху за Элизабет.

Трясущейся рукой Мэгги взяла у Элизабет бокал с вишневым ликером и, поблагодарив, бессильно опустилась на софу. Всю дорогу до дома подруги она проплакала и теперь поделилась своим горем с Элизабет.

Мэгги сделала глоток, надеясь, что ликер поможет ей успокоиться и хоть немного развеет страхи.

— Никак не могу в это поверить, — призналась она.

Элизабет присела на краешек стула. Лицо ее было белым как мел, под стать белоснежным кружевам, украшавшим темно-синее платье.

— А куда… они его повезли?

Голос ее прерывался, и казалось, будто слова доносятся откуда-то издалека.

— Скорее всего в Ньюгейтскую тюрьму. В первый раз они его тоже туда отвезли.

Она сделала еще один глоток, ощущая, как по телу начинает разливаться тепло, и отерла со щек слезы. Слезами Нику не поможешь, а вот чем ему можно помочь, она не знала.

— Когда они его забрали?

— Сегодня рано утром. Я была еще в постели. Пока успела одеться и спуститься вниз, его уже увезли.

Элизабет взглянула в окно.

— Мы должны к нему поехать. Нужно убедиться, что с ним все в порядке.

Вытащив из кармана своего домашнего платья носовой платок, Мэгги вытерла глаза и высморкалась.

— Сэр Реджинальд будет ждать его в тюрьме. Он должен оплатить судебные издержки и проследить за тем, чтобы Нику отвели приличную камеру.

Взгляды их встретились. Глаза Элизабет, полные муки, казались сгоревшей золой, но в глубине их горел решительный огонь.

— Я должна его увидеть. А потом я найду способ доказать его невиновность.

— Но как? Что ты можешь сделать такого, чего не сделали Николас и Рэнд?

— Пока не знаю, но что-нибудь придумаю.

Мэгги покачала головой:

— Сомневаюсь, Элизабет… Я чувствую себя такой беспомощной. Очень за него беспокоюсь. И эти сплетни… Это все так ужасно! Думаю, я долго не выдержу.

В зеленых глазах Элизабет появился стальной блеск.

— Только не говори мне, что собираешься вернуться в монастырь!

Мэгги отвернулась. Перед ее мысленным взором появился Эндрю Саттон, но уже через секунду исчез, как исчез он и из ее жизни. Сердце Мэгги пронзила острая боль.

— Пока не знаю. У меня сейчас в голове такая мешанина. Спроси меня, какой сегодня день, я тебе не отвечу. Подойдя к Мэгги, Элизабет взяла ее за плечи.

— Послушай меня, Маргарет Уорринг. Я ни на минуту не поверю, что ты создана для затворничества. Ты полна жизни, энергии, сил. Николас говорил мне, что ты хочешь иметь детей. Они еще могут у тебя быть, Мэгги. Порядочному, любящему тебя человеку будет наплевать на скандал. Ему нужна будешь только ты. — Элизабет посмотрела Мэгги в глаза. — И потом, не забывай о своем брате. Ты нужна Николасу. Ты не можешь его бросить.

По телу Мэгги пробежала дрожь. Чувство вины охватило ее.

— Я знаю. Просто иногда…

— Иногда бывает так трудно!

Мэгги кивнула:

— Иногда бывает очень трудно.

— Но ты все равно не должна спасаться бегством, Мэгги. Ты не можешь во второй раз отказаться от своей мечты.

Мэгги взглянула в окно на голубое небо. До нее донеслись крики мальчишки, торговавшего газетами, смех детей, игравших на крыльце соседнего дома. Элизабет права. Она уже пыталась убежать от своих проблем, но даже представить себе не могла, что придется заплатить за это бегство такую высокую цену. На сей раз она останется и будет бороться за свое место в этой жизни, даже если придется прожить ее в одиночестве.

Поставив бокал на мраморную крышку стола, Мэгги медленно поднялась.

— Моя карета по-прежнему стоит у крыльца. Пойду предупрежу Элиаса и Тео, что им придется сопровождать нас в тюрьму.

Элизабет показалось, что у нее гора с плеч свалилась.

— А я пока возьму плащ. Встретимся в холле.

Проводив ее взглядом, Мэгги повернулась к двери. В течение нескольких недель она наслаждалась вновь обретенной свободой. Круговорот светской жизни, по которой она так соскучилась в монастыре, закружил ее с такой силой, что она не прислушивалась к голосу собственного сердца. А оно уже давно, однако безуспешно пыталось втолковать ей, что для счастья ей нужны муж, дети, семья. И только теперь, когда возможность счастья столь призрачна, она поняла, что для нее по-настоящему ценно.

А может быть, еще не поздно, еще не все потеряно? Впрочем, сейчас не время об этом думать. Элизабет права: сейчас нужно думать о брате. Она нужна Николасу как никогда.

И, расправив плечи, Мэгги направилась к двери. На сей раз она не станет сбегать в монастырь, а останется здесь и встретится с трудностями лицом к лицу.

Ник прислонился к шероховатой серой стене своей камеры. За решетчатым окном ярко светило солнце, однако здесь был леденящий холод. Николаса поместили в лучшей части Ньюгейтской тюрьмы — титул графа и положение состоятельного человека давало свои преимущества.

Однако ветхий коврик, лежавший на каменном полу, почти не давал тепла, а колченогие деревянные стулья и обшарпанный дубовый стол были никудышной заменой изящной, дорогой и удобной мебели, которая окружала Николаса дома. Кровать с бугристым, набитым соломой матрацем не очень-то располагала ко сну.