Читать книгу "Фантомас и пустой гроб - Марсель Аллен"

Фандор, со своей стороны, был обеспокоен. Как пройдет церемония? Все ли поверят, что Бобинетта и есть «узурпаторша»? Правильно ли оформлены соответствующие документы?

— Я очень боюсь… — шепнул он на ухо генералу Грундалу.

— Я тоже… — ответил старый придворный с грустной улыбкой.

— Я боюсь за свою жену! — пояснил журналист.

— А я — за голландский трон! — ответил генерал.

Но больше медлить было нельзя. Из парадной залы, где собрались все придворные, официальные лица и представители знати, доносился нетерпеливый гул голосов. Все уже были оповещены о предстоящем акте официального отречения «самозванки» и горели желанием присутствовать при этом торжественном событии.

— Смелее, сударыня! — сказал Грундал Бобинетта. — И помните, что комедия, в которой вы согласились участвовать, имеет благую и возвышенную цель: спасти страну от революции!

Сопровождаемая целой процессией, состоявшей из королевских камергеров, камер-юнкеров и офицеров в парадных мундирах, Бобинетта торжественно вступила в парадную залу. Она была встречена возбужденным ропотом толпы. Медленными шагами мнимая Елена Мейенбургская приблизилась к трону, на котором восседала мнимая королева Вильхемина. Можно себе представить, что началось бы в зале, если бы присутствующие узнали, что так называемая королева Вильхемина — совсем не королева, а так называемая «самозванка» — вовсе не Елена Мейенбургская!

Однако все происходило самым благородным образом. Когда Бобинетта оказалась на расстоянии нескольких шагов от трона, Элен поднялась и сделала два шага ей навстречу — что свидетельствовало о большом королевском благорасположении.

— Я рада вас видеть, мадам, — сказала, «королева».

— Я счастлива приветствовать Ваше величество! — ответила «самозванка».

Элен села на трон и пригласила Бобинетту занять место в кресле, стоявшем рядом. Грундал обратился к министру двора:

— Господин министр, пусть принесут подготовленные на подпись рескрипты!

Два камергера внесли столик и разложили на нем акт отречения, который должна была подписать «самозванка» и скрепить своей подписью «королева». Обе приблизились к столу.

— Скорее, скорее, подписывайте! — шептал Грундал, очень боявшийся какой-нибудь накладки и торопившийся закончить церемонию.

Бобинетта несколько растерялась: она не знала, как выглядит подпись Елены Мейенбургской. Однако Элен незаметно перетасовала документы и расписалась за «самозванку». Но трудности на этом не кончились. Министр двора, приблизившись к столу, подал королеве рескрипт об открытии сессии парламента.

— Пусть Ваше величество соблаговолит скрепить этот документ вашей королевской печатью! — громко сказал он.

Элен увидела, как вздрогнул Грундал. Она почувствовала, что почва уходит у нее из-под ног, и мучительно искала выход из положения. Одно дело — замещать королеву во время парадных, но в общем ни к чему не обязывающих церемоний, другое — поставить вместо нее подпись на важном государственном документе. Но даже если бы Элен решилась на это, она была лишена такой возможности: у нее не было королевской печати… Не зная, как поступить, она сделала вид, будто не услышала слов министра. Но тот, удивленный ее бездействием, повторил:

— Позволю себе напомнить Вашему величеству, что без королевской печати документ недействителен…

Элен побледнела как полотно, и казалось — вот-вот потеряет сознание…

23. ИМЯ ФАНТОМАСА

После ночного разговора с Жювом господин Эйр встал поздно и почти до полудня не выходил из своей комнаты. Затем он позвал к себе Жоффруа Бочку и Бенуа Сундука и сообщил им, что должен срочно поехать в Амстердам.

— Я рассчитываю на вас, друзья мои, — говорил старик, с трудом скрывая волнение. — Прошу вас во время моего отсутствия никуда не отлучаться и присматривать за домом и за плантациями.

Два друга охотно согласились, тем более что в доме доброго старика они теперь чувствовали себя почти так же хорошо, как на Центральном рынке. И господин Эйр, успокоенный, отбыл в Амстердам.

С вокзала он направился в скромный отель. Здесь портье спросил у него, откуда он приехал, чем поверг старика в неожиданное смущение. Он стал бормотать что-то насчет того, что прибыл издалека, и назвал в конце концов одну из областей Южной Африки. Вместо имени и фамилии странный постоялец поставил только инициалы: «Э» и «Р». Но поскольку приехавший был явно при деньгах, портье не придал этому значения. «Каждый сходит с ума по-своему», — подумал он и вручил постояльцу ключ от комнаты.

Поднявшись в свой номер, господин Эйр тщательно запер дверь и первым делом убедился, что перстень с королевской печатью по-прежнему находится у него в кармане.

Ложиться в постель он не стал, хотя уже наступил поздний вечер, а сел в кресло, откинулся на спинку и закрыл глаза. Но он не спал, а предавался размышлениям и воспоминаниям. Далеко в прошлом перед его мысленным взором вставал образ энергичного, пылкого молодого человека, и этим человеком был он сам… Уехав в колонии, он ворочал там крупными делами, заработал большое состояние, и, когда вернулся в Париж, ему казалось, что жизнь его будет сплошным праздником. Здесь он познакомился с очаровательной девушкой, которая стала его женой. У них родился сын. Вскоре срочные дела потребовали отъезда отца в Америку. Там он познакомился и подружился с человеком, который произвел на него чарующее впечатление, а на самом деле был самым чудовищным негодяем.

Даже сейчас, при одном лишь воспоминании, лицо старика исказилось страданием. Этот человек отнял у него все, включая жену и сына. Старик пошевелил губами, словно пытаясь и не решаясь произнести ненавистное имя. Но тот, кто умеет читать по губам, понял бы, что то было имя Гения злодейства…

«Этот моральный удар сокрушил меня, — продолжал вспоминать старик. — Я потерял всякий интерес к жизни и продолжал жить только по инерции… В моей памяти образовался провал. Долгие годы я жил, не понимая, кто я, почему и зачем существую на этом свете… Последнее, что я помню, — это сообщения в газетах о собственной смерти, о том, что я погиб во время знаменитого крушения трансокеанского лайнера «Ланкастер». А ведь я продолжал жить! Но как — не помню… Каким-то образом я оказался в окрестностях Гарлема, в маленьком домике среди розовых плантаций. Да и зачем вспоминать? Без прошлого мне было легче жить… И вот судьбе было угодно, чтобы при мне было снова произнесено роковое имя, овеянное мраком, ужасом и страданиями, — имя Фантомаса! Я сложно очнулся от долгого сна. Я вспомнил о тех, кто боролся против Гения злодейства, о комиссаре Жюве и его верном помощнике Жероме Фандоре… Да, теперь я знаю, что настоящее имя Фандора — Шарль Рамбер!»

Старше не мог совладать со своим волнением. Теперь он поднялся с кресла и, расхаживая по комнате, говорил вслух:

— Шарль Рамбер! Боже мой! Когда я услышал это имя из уст Жюва, мне показалось, что рухнули стены внутренней тюрьмы, в которую я сам себя замуровал! Небу было угодно, чтобы сейчас, на закате дней, я вернулся к реальной, жизни… Но, хватит ли у меня сил, чтобы выполнить мой последний долг? Чтобы помочь торжеству правого дела? Я многое рассказал Жюву, но я не сказал ему, что Шарль Рамбер — это… это сын…