Читать книгу "Ты, только ты - Сьюзен Элизабет Филлипс"

— Не суетись, — шепнула она.

— Я уже объяснял тебе…

— У меня под ним ничего нет. Он недоуменно моргнул.

— Ничего? Я же знаю, что на тебе были колготки. Я видел.

Она покачала головой.

— Никаких колготок. Никаких поясов с застежками. Платье для этого слишком узкое.

— Но эти черные чулки…

— Они на резинках.

Он вывернулся из-под нее и сел.

— Фэб Сомервиль, ты утверждаешь, что на тебе нет даже трусиков?

— Они оставляют противные следы.

— Только пара черных чулок?

— И прокладка «Белый алмаз».

Он рывком вскочил на ноги, потянув ее, за собой не очень-то вежливым образом.

— Мы сию же минуту отправляемся прямо спальню, красотка. Сердце мое вот-вот разорвется. Я хочу умереть в своей постели.

Его добродушное подшучивание подбодрило Фэб. Поддерживая друг друга, как два раненых бойца, они миновали холл, потом взобрались по лестнице и очутились в просторной спальне. Потолок помещения скатывался в обе стороны, стена, противоположная входу, была сложена из камня. У нее располагалась старинная широкая кровать, покрытая огромным индейским одеялом темно-оранжевых и зеленых тонов.

Он поставил Фэб в центре комнаты и стал вертеть из стороны в сторону, как большую куклу, отыскивая крючки. Наконец лента, стягивавшая ее груди, ослабла, и она вздохнула с облегчением, ощутив, как лиф из сетчатой ткани сползает к талии.

— Больно?

— Немного.

Он подошел к ней сзади и большими пальцами стал массировать красные рубцы.

— Фэб, обещай мне, что ты больше никому не покажешься в таком виде.

Она повернулась и поцеловала его. Она не собиралась давать ему никаких обещаний, пока не получит хоть что-то взамен.

Она просто стояла, ощущая, как пальцы Дэна бегут по ее спине — от позвонка к позвонку. Ему хотелось целовать ее бесконечно. Ему было мало ее губ, ее кожи, ее терпкого запаха. Но он не для того томился так долго, чтобы спешить, нет, он будет медлителен и расчетлив… насколько это возможно.

Фэб издала стон разочарования, когда он отступил назад. Ему понравилось, что она не хотела отпускать его. Сделав пару шагов в сторону, он упал в кресло и поневоле залюбовался ею. Рыболовная сетка черными кольцами облегала ее талию: ее груди — круглые и набухшие, — словно белые большие яблоки, светились в полумраке спальни; Кажется, он собирался жениться на Шэрон? Когда это было? Да и было ли вообще? Его сердце узнало правду задолго до-того; как он воспринял ее разумом.

Он вгляделся в ее лицо и был потрясен отражавшейся в нем неуверенностью. Ему стало страшно. Ее тело настаивало на том, что она агрессивна и опытна и готова, когда все кончится, поставить короткий росчерк на спинке его кровати своими хищными ноготками. Но янтарные, улетающие с лица глаза говорили совсем другое. Он улыбнулся, чтобы разрядить растущее между ними напряжение.

— Ты могла бы добавить капельку спирта в наше домашнее вино, если бы потихоньку стащила с себя это платье, чтобы я мог убедиться — вправду ли под ним ничего нет.

Ее глаза округлились, будто она никогда в своей жизни не раздевалась перед мужчиной. Она сделала странный жест рукой, словно не поняла, о чем это он говорит.

Он склонил голову набок и мягко спросил:

— Ты ведь не хочешь изображать из себя девственницу сегодня?

— Девственницу? О нет. Нет, я… Она ухватилась за жгутики лент и принялась послушно развязывать их.

— Только не так быстро. Послушай, Фэб, не могла бы ты как-то притвориться… не воспринимай это не правильно, я не имею в виду ничего оскорбительного… но не могла бы ты вообразить, что я собираюсь оставить стодолларовую купюру на туалетном столике и рассчитываю за свои деньги полюбоваться хорошим стриптизом?

В уголках ее губ шевельнулась улыбка:

— То, что находится под этим платьем, определенно стоит дороже сотни долларов.

— Раз уж тебе удалось подцепить обладателя кредитной карточки «Американ экспресс», можешь называть свою цену.

Она поиграла пальчиками на уровне талии. Потом запустила ладони под ткань и обнажила пупок. На этом она решила остановиться и обратилась к нему:

— Я думала, ты взялся за ум. Ты сам, говорил, что не желаешь никаких изощрений.

— Это было до того, как я увидел тебя в этом проклятом платье.

— Не мог бы ты для начала снять свою рубашку? Мне нравится твой торс.

— Неужели? — Фэб не была первой женщиной, восхищавшейся его телосложением, но все равно это было необъяснимо приятно ему. Он швырнул галстук на подушку, а вслед за ним и кушак. Не отрывая от нее глаз, он медленно снял рубашку.

Ее глаза ощупали каждый дюйм бронзовой плоти, и он почувствовал себя под обжигающим душем.

— Твоя очередь, — сказал он.

Фэб спустила платье до золотых завитков и бросила на него озорной взгляд:

— Как велик ваш кредит, мистер?

— Прекрати волноваться о кредитных лимитах и начинай беспокоиться об инвалидной коляске, ибо тебе не поздоровится, когда я разделаюсь с тобой!

— Я вся дрожу, мистер Крутой Парень.

Она оттопырила нижнюю губу, затем потащила вниз — дюйм за дюймом — липкую, как паутина, ткань, обнажая курчавый треугольник, рассеченный надвое в нижней вершине. Дело запахло близким взрывом, которого он совсем не хотел. Ожидаемое удовольствие оборачивалось дополнительной головной болью. Он скрестил вытянутые вперед ноги и замер в кресле. Фэб переступила стройными ножками через бесформенный комок, недоумевая, почему он молчит.

Два черных чулочка и туфли на тонких высоких каблуках — вот все, что еще оставалось на ней. Она была ослепительно хороша. Артуро Флорес не зря выбрал ее моделью для своих работ. Единственное, чего он не сумел (или не хотел?) передать в них, — это ее почти осязаемой, брызжущей во все стороны чувственности.

Эти брызги огненными каплями прожигали ему грудь, горячими струйками стекали по телу, вызывая приступы резкой и сладкой боли.

Секунды шли одна за другой. Нервозность Фэб возвращалась к ней. Почему он молчи г? Чем дольше он смотрел на нее, тем больше ей начинало казаться, что он находит в ней нечто неприятное. Вспышка ее игривой самоуверенности погасла, и сейчас ей пришло вдруг на ум, что она ни капли не походит на всех этих нынешних худощавых и стройных манекенщиц. Она незаметно оглядела себя. Бедра округлы и широки, живот никак не назовешь впалым, ноги не в меру полноваты. Она устыдилась собственной наготы и присела, чтобы поднять платье.

Дэн мгновенно оказался на ногах, тревожно сомкнув брови.

— Фэб, милая, это только шутка. Ты ведь понимаешь это, не так ли? — Он осторожно тянул платье из ее рук.