Читать книгу "Мег. Первобытные воды - Стив Алтен"

Увлекшись кормежкой, кит забывает следить за эхолокацией.

Внезапно за кашалотом появляется призрачное белое сияние. Невидимый противник обрушивается на кита сбоку, словно товарный поезд на тягач с прицепом.

Острые как бритва нижние зубы впиваются в шкуру млекопитающего. Зазубренные верхние клыки вгрызаются в хрящи и кости, вырывая шестисотфунтовый шмат жира и мышц, после чего кит перекатывается на спину, скидывая с себя мега.

Мегалодон резко уходит в сторону, оставляя свою жертву содрогаться от боли.

Истративший запасы драгоценного воздуха раненый кашалот взбивает воду мускулистым хвостом и ударяется в бегство, отчаянно пытаясь поднять свою огромную тушу на поверхность.

Акула остается под ним. Разинутые челюсти, захлопнувшись, точно медвежий капкан, вырывают из толстой шкуры съедобные шарики жира; работающие челюстные мышцы заставляют колыхаться призрачно-белое брюхо.

Хищник глотает – и все его чувства сразу обостряются. Уровень адреналина в крови резко повышается. Ноздри раздуваются, втягивая горячую кровь.

У самца мега еще никогда в жизни не было такой кормежки. Впав в состояние неистовства, он находит ускользающую добычу и поднимается вслед за ней. С десяток резких взмахов огромного хвоста размером с двухэтажный дом помогают преодолеть отрицательную плавучесть.

Раненый кит делает рывок, усиленно мотая прямоугольной головой.

Мегалодон нацеливается на характерные вибрации, разинутая пасть заглатывает окровавленную морскую воду. Держась на безопасном расстоянии от огромного хвоста кашалота, мег вытягивает вперед челюсти, чтобы нанести очередной сокрушительный удар.

И неожиданно поворачивает назад.

Поле боя накрывает серая завеса просачивающегося в воду солнечного света, который ранит чувствительные глаза обладающего ночным зрением мега.

Скрывшись в темноте от жалящих лучей солнца, мег нарезает круги и ждет.

Раненый кашалот выплывает на поверхность, выпуская фонтан окровавленной воды. А затем пытается плыть, стараясь оторваться от рыщущего на глубине тысяча четыреста футов хищника.

Проходит несколько мучительных часов. Солнце ныряет за горизонт, день сменяется ночью.

Тысяча ночных хищников собирается на кровавую трапезу. Все ждут, когда юный принц нанесет смертельный удар.

Однако мегалодон не торопится.

Проходит еще час.

Кашалот, который уже не в силах двигаться дальше, издает предсмертный стон при свете угасающих лучей солнца. Прощальное тук-тук-тук – и сердце размером с автомобиль перестает биться.

Мертвое животное переворачивается брюхом кверху, точно гигантское бревно.

На Тихий океан опускается темнота.

Акула-альбинос величественно появляется из черной воды, поднимает покрытое шрамами рыло, вытягивает раскрытую пасть…

Бум!

Мегалодон всей массой вгрызается в спинной хребет мертвого кашалота. Безжизненная туша подпрыгивает вверх.

Мелкие хищники осторожно подбираются поближе, чтобы полакомиться объедками. И буквально через несколько минут в этом месте Тихого океана начинается самое настоящее столпотворение.

На третий день, ближе к рассвету, обглоданная туша должна затонуть. В течение нескольких часов она будет двигаться по спирали вниз, в сторону дна, и ею будут кормиться обитатели промежуточного слоя. В конце концов кит достигнет места своего последнего упокоения на морском дне, где станет источником пищи для донных животных.

Пройдет целый год, прежде чем его кости будут дочиста обглоданы.

В океане ничего не пропадает даром. Так устроено Природой.

Большой самец опускается вниз задолго до рассвета, возвращаясь в более привычные промежуточные воды. Голод на время утолен, и теперь органы чувств снова улавливают след самки с овуляцией.

Несколько часов спустя самец мегалодона оказывается в водах Северо-Тихоокеанского течения; теплая река подхватывает его и несет на восток, к побережью Британской Колумбии.

Глава 3

Венис-Бич, Флорида

Фестиваль акульих зубов Венис-Бич в местечке Касперсен-Бич, Флорида, к югу от местного аэропорта города Вениса, проводится ежегодно во время одного из уик-эндов и включает в себя развлечения, выставки картин и художественных промыслов, торговлю морепродуктами, создание песчаных и ледяных скульптур. Именно благодаря этому мероприятию город получил неофициальный титул «Мировой столицы акульих зубов». На этом обдуваемом всеми ветрами побережье Мексиканского залива люди издавна находят десятки тысяч зубов доисторической акулы – от совсем мелких, размером с десятицентовую монету, до весьма крупных, длиной более шести дюймов. Каждый год в главном шатре несколько десятков торговцев со всего мира раскладывают товар, причем бо́льшая часть окаменелых зубов принадлежит Carcharodon megalodon.

Джонас Тейлор раздраженно хмурится, нетерпеливо барабаня пальцами по рулю. На ярмарку ведет лишь одна дорога, которая сейчас запружена транспортом.

– Нет, это просто нелепо. А когда мне выступать?

Терри сидит рядом, ее глаза под темными стеклами очков закрыты. Как обычно, она находится в эпицентре поднятой Джонасом бури.

– Сегодня ты выступаешь в час и в три часа дня, а завтра – в двенадцать и в два.

– А ведь я предлагал выехать пораньше. Ты же знаешь, как я ненавижу опаздывать.

– Без тебя не начнут. Расслабься.

– А ты сказала им, что нам нужен банковский чек? В прошлом году у них ушла целая неделя на перевод денег.

– Все устроено.

Джонас бросает взгляд в зеркало заднего вида. Дэвид крепко спит с наушниками на голове. Рядом с ним сидит Даниэлла. Сердитая на весь мир, она пялится в окно. Терри в наказание на целый месяц посадила дочь под замок, заставив отказаться от уик-энда в пляжном домике подружки.

Джонас еще крепче хватается за руль. Если честно, то в данный момент ему больше всего хочется продать машину дочери и на эти деньги отправить ее в школу-интернат. Терри, естественно, тотчас же окоротила мужа.

– Джонас, она всего лишь подросток. А разве ты в ее возрасте не баловался травкой?

– Нет, черт возьми! Если бы я только попробовал, мой старик разом вышиб бы из меня всю дурь!

– Дани отлично знает правила. За все приходится платить.

– Интересно, а как, по-твоему, я смогу писать, если она будет целый месяц торчать в своей комнате у меня над головой? Ты наказываешь меня, а вовсе не ее.

Сзади раздается нетерпеливый гудок, отрывая Джонаса от невеселых мыслей. Его машина продвигается вперед еще на пятнадцать футов.

Господи… снова-здоро́во! Вот я и вернулся в Венис-Бич, чтобы реализовать очередную иллюзию… Разыгрывая из себя специалиста по доисторическим акулам. На что ушли годы? И почему чем старше становишься, тем быстрее летит время?