Читать книгу "Объект 217 - Николай Иванов"

– Распоряжение – это же не приказ? – попытался нащупать брешь в указаниях начальника сын полка.

Врагов оглядел Василька с ног до головы, благо много времени для этого не потребовалось. Указал на столик, сел напротив, отодвинув на край пустую гильзу.

– Товарищ Сталин уже думает о победе. И ему важно знать, кому мы, фронтовики, потом доверим армию и оружие…

– А я что, не фронтовик? – подхватился Василек.

– Фронтовик! – согласился майор, жестом вновь усаживая собеседника на место и успокаивая его. – Я имел в виду возраст. Это мы тут голову от стола поднять не можем, а товарищ Сталин заглядывает и за горизонт. И думает, кому можно будет доверить страну. Враг не нападает не только на сильную, но и на умную страну.

– А почему же Гитлер напал на нас? Мы что, слабые и неумные были?

Майор расправил пальцами брови. Нынешним молодым палец в рот не клади…

– Гитлер увидел, что мы с каждым годом становимся все сильнее и умнее. И попытался впрыгнуть в последний вагон. За это и получит. Так?

– Уже получает.

– Но будет несправедливо, если такими, как ты, понюхавшими пороха, после победы будут командовать те, кто в это время вместо боев учится в школе. Справедливо?

Васильку было безразлично, что будет завтра, он воевал сегодня и потому никуда не хотел ехать. Но майор сам перетянул его на свою сторону спора:

– Правильно, нет. Ваш фронтовой опыт вкупе со школьными знаниями сделает вас будущими полководцами и министрами. Вот куда смотрит товарищ Сталин, а не как мы себе под нос. Короче, приказ, раз не нравится распоряжение: готовиться к отправке в Москву. Там создаются какие-то военные мальчишеские училища. Имени Суворова, который никогда не проигрывал войн. Это как раньше кадеты были, но они готовили офицеров для царской армии, а мы дадим стране суворовцев.

– Не хочу, – вновь попытался встать Василек, но на этот раз майор бдительно перехватил парня и прижал к заляпанным чернилами доскам стола.

– Ты военный человек и будешь выполнять предписания. Иначе – дезертир и военный трибунал. Все. Разговор окончен. Хотя, если по-честному, мне жаль будет с тобой расставаться.

Зря, конечно, произнес последнюю фразу, потому что Василек подался навстречу, а сентиментальность была совсем ни к чему. Отвернулся к сейфу, прекращая разговор:

– И воротничок свежий подшей. Третий день наверняка трешь им шею. От чириев потом не избавишься.

Грубость начальника подействовала отрезвляюще, и Василек, демонстративно громко щелкнув каблуками, вышел из землянки.

Глава 5

Курская земля изобилует пригорками, и если одни ради будущей железной дороги нещадно срезались отполированными до зеркального блеска лопатами, то не попавшие в зону стройки приспосабливались под наблюдательные посты – отслеживать приближение немецких самолетов в небе да посторонних лиц у дороги.

Выставлялись на них в основном мужчины, имевшие хоть какое-то представление о воинской дисциплине, но по состоянию здоровья отстраненные от полноценной рабочей смены. В помощники к ним определялись молодые пацаны, имевшие зоркий глаз да быстрые ноги: ни оружия, ни средств связи наблюдателям не выделялось, и рассчитывать они могли только на себя.

Бывший зэк Иван Кручиня и его сосед по деревенской улице Семка, из-за войны не успевший закончить старшие классы, дежурили вместе не первый раз. Обязанности знали, и если первые дни что у старого, что у малого от напряжения лопались сосуды на глазах, то со временем пообвыклись и научились не только вычленять и реагировать лишь на главное, но и давать себе минуты отдыха.

На этот раз Кручиня, лежа на плащ-накидке у подножия НП, втайне от Семки чистил наган, а напарник елозил на самом взгорке.

– Ну что же они не купаются, Иван Палыч? – вопрошал он оттуда. Чтобы лучше высматривать добычу, даже перевернул картуз козырьком назад. – Жара несусветная, а они только подолы подоткнули. Я б разделся!

– Ты сначала чихать перестань посредине лета, – посоветовал Кручиня.

Однако нервное возбуждение парня передалось и ему. Спрятав под плащ-накидку оружие, приподнялся, вытянул шею. Но едва Семка обернулся, Иван Павлович торопливо сел обратно, будто происходящее его ничуть не интересовало. Снова принялся за наган, любовно и привычно крутя насыщенный желтыми патронами барабан.

– Иван Палыч, ну дайте же бинокль! Красивые, как яйца на Пасху.

– Тебе сейчас оно от перепелки покажется крупнее страусиного, – не тронулся с места Кручиня. – Никогда не видел, как бабы белье полощут?

Семка, конечно, видел. Но когда такое мелькало перед глазами каждый день и из своих, деревенских женщин, это выглядело обыкновенным делом, мимо которого они, пацаны, проскакивали не задерживаясь. А тут чужие, да почти месяц одни мужики вокруг… Не, Иван Палыч слишком старый, чтобы понимать, как это маняще. Тут глаз и впрямь не оторвать.

– Вон, вон самая такая. С ведрами. Может, вдовая? Я сбегаю? – не отступал от своего Семка.

– Сначала гребень достань да нос утри.

Семка безоговорочно снял картуз, поплевал на ладони, пригладил вихры. Понимая, что сосед подначивает, тем не менее на всякий случай вытер рукавом и нос. Безоговорочно проделанная процедура позволила и ему выставить условия:

– Но только она моя!

– Извини, брат, но у тебя твое – это пока только то, что накакал.

Засунув наган в сумку с противогазом, поправил рубаху, как перед свиданием, и на полусогнутых переместился на вершину косогора. Согнав Семку с облюбованного места, показал на оставленную внизу плащ-накидку – твое место там.

– Там-там, – кивнул для гарантии. – Молод еще под юбки заглядывать.

Дождавшись, когда под его взглядом парень беспокойно, но устроится на отдых, принялся сам всматриваться в то, чем заинтересовался напарник. Бабы на реке, да еще не подозревающие, что за ними наблюдают, – это и впрямь сладкая картина для мужчин. Для старых тоже. Хотя сорок лет – это для какого-нибудь зайца три возраста, а его, Ивана Кручиню, просто внешне слегка помяли лагеря. Душа же и ум из нажитого возраста отбирают себе жизненный опыт…

Семка недовольно хмыкнул, поглядев на вытягивающего шею старшего наблюдательного поста. Вздохнув, устроился в его лежбище из веток. Деревня все же приучает чтить старших, а то бы ни за что не уступил.

Отвлекая себя, огляделся. На косогоре качали белыми головами три сдуру залетевших в лес одуванчика, которые теперь не знали, что делать. Молодые березки подступили к ельнику, но тот выставил иголки, и, исколовшись, белая гвардия тоже замерла в нерешительности. Мелькнул хвост ужа. Ядовитых змей в их краю не замечалось, а ужей потехи ради ловили, приносили в клуб, пугали девок. Но ужаки молодцы, прячут в первую очередь головы. Тело длинное, без хвоста может жить, а вот без головы даже такая приспособленная ко всему тварь – нет.