Читать книгу "Зона навсегда. В эпицентре войны - Андрей Амельянович"

С нескрываемым облегчением девушка сбросила рюкзак со спины. Выпрямилась, размяла шею, повесила автомат на плечо и, вытащив мешочек с болтами, гайками, гвоздями и даже пивными крышками, выжидающе уставилась на друзей.

– Ян, как обычно, далеко не отходи, следи в оба, – сказал сталкер. – Я буду посматривать тоже, но, сам понимаешь, все внимание ученице.

– Понял тебя. – Наемник двинулся прочь. – Не расслабляйтесь тут.

Горда проводил друга взглядом и обернулся к сталкерше.

– Страшно? – спросил он голосом, в котором чувствовалась забота. – Не переживай, это легче, чем кажется. Для начала давай вспомним, сколько всего существует гравитационных аномалий? Кратко: название и принцип действия.

– Так. – Стрелка принялась загибать пальцы. – «Батут» – просто вышвыривает из себя все, что попадает в его границы. Определить можно по примятой траве. «Турбина» – находится в воздухе, около метра над землей. Всасывает внутрь все подряд, перемалывая в порошок. У «вихря» принцип действия тот же, но ловушка расположена уже на земле. Заметить эти две гадости легко по вырванной с корнем растительности, а также по находящимся рядом останкам зверей и птиц. «Костоломка» – самая опасная из ловушек. Попав в нее, можно отделаться переломом ног, это в лучшем случае. В худшем – мгновенная смерть. Определяется зачастую детекторами, ибо визуально заметна лишь по тени: та падает зеркально, по направлению к источнику света, а не против, как нужно. Само собой, в пасмурную погоду или в темноте аномалию хрен заметишь. Вроде все.

– Как будешь искать тропу?

– Прощупывать. Выставленная вперед рука с растопыренными пальцами иногда лучше любого устройства. Обдало ладонь ветром или холодом, закололо кончики пальцев либо стало слишком жарко – рядом опасность. Беру «походный» мешок – и вперед! Болты – для мощных гравиконцентратов, гайки – для тех, что послабее. Веточками и деревяшками обкидаю термические аномалии, а с помощью пивных крышек найду электрические.

– Значит, и нотации дальше читать не буду, раз теорию выучила, – довольно кивнул Горда. – Пошли тренироваться. И запомни: не ловушки, а спешка и волнение – твои самые главные враги.

Буйство стихии девушка заметила метров за двадцать от начала границы аномального поля. Десятки самых разных ловушек, втиснувшихся в пределы небольшого поселка, разряжались с громкими хлопками, перебрасываясь вырванной с корнем травой, закручивали древесную щепу, осколки шифера и мелкий мусор в чудны́е торнадо. Некоторые просто гудели, будто бы недовольно, и воздух за ними искажался, как бывает над асфальтом в полуденную жару.

Сталкерша остановилась у самого края, вдохнула поглубже, пытаясь унять колотящееся сердце, и вытянула руку. Горда был позади, в шаге от девушки, внимательно следя за каждым движением ученицы.

Порой Стрелка не понимала: зачем ей все это нужно? Ведь она не собиралась добывать артефакты, ходить в рейды, воевать. Она хотела только одного: отомстить, убить того, по чьей вине год назад она чуть не погибла. А вместо поиска цели Горда заставлял ее стрелять по мутособакам да обходить аномалии. И это бесило. Стрелке хотелось какого-то конкретного действия, а не пустого топтания на месте уже который месяц подряд.

Очень медленно девушка двигалась вперед. Делая крохотные шажки, она прислушивалась к своим ощущениям, пытаясь уловить малейшие изменения в окружающем пространстве. Но пока все было спокойно: ладонь не жгло, пальцы не кололо, ветра не было вообще.

– Тебя ничего не смущает? – сказал Горда из-за спины. – Думай.

Как же она ненавидела этот его тон! Ругаясь про себя, сталкерша опустила взгляд. Трава под ногами была ровная, как ковер; на заросшей сорняком тропинке лежали обломанные ветви кустарника.

– Впереди пусто, – уверенно ответила Стрелка, напрасно пытаясь ощутить хоть что-то.

– А теперь скоси глаза вправо, только голову не поворачивай.

Девушка подчинилась и чуть не вскрикнула от испуга: волосы ее, доходившие до плеч, колыхались в воздухе. И при этом никакого признака ловушки рядом не было! Стрелка медленно повернулась всем корпусом, всмотрелась перед собой, но ничего подозрительного так и не обнаружила. Ее смущало разве что отсутствие ветра… И тут сталкерша прозрела!

– Молодец, – похвалил Горда, видя ее улыбку. – Аномалия еще слишком слаба, чтобы выдать себя каким-либо признаком, но достаточно сильна, чтобы втягивать внутрь легкие предметы. Твои волосы, например. Если б не они, прошли бы мы мимо и ничего не заметили. А это, кстати, вдвойне опасно: довольно скоро эта гадость подрастет и станет совсем взрослой, и, когда на проложенной нами тропе окажутся другие ходоки, они непременно в нее вляпаются. Теперь действуй.

Стрелка кивнула и достала из-за пазухи «походный» мешок. Порылась в нем, извлекла несколько гаек с привязанными к ним лоскутами бинта и обкидала ловушку.

А дальше начался ад. Горда не давал девушке ни минуты отдыха, заставляя ее ползать под «турбиной», щемиться в узкий проход между двумя «батутами», обкидывать болтами «вихри», маленькими шажочками обходить «костоломки» и рассматривать их с разных ракурсов в те редкие моменты, когда солнце выглядывало из-за туч. В конце концов, сталкерша, совершенно обессиленная, рухнула под вишней рядом со своим рюкзаком, вытащила из него бутылку воды и жадно приложилась к горлышку. Глянула на часы, спохватилась и, найдя пачку таблеток, махом забросила в рот несколько, запив одним большим глотком.

Подошел Горда, присел рядом.

– С термическими аномалиями у тебя получалось лучше, – сказал он. – Не знаю, в чем дело, но справляешься ты по-прежнему плохо. Почему не слушаешь моих наставлений? Там, где я приказывал сделать полтора шага, ты делаешь полноценных два. Когда я говорю упасть, ты падаешь слишком поздно. Иногда путаешь стороны. Будь это реальная боевая ситуация, ты погибла бы в считаные минуты. Понимаешь меня, Света?

Девушка вздрогнула. Свое настоящее имя и прошлую жизнь она старалась забыть. И тут опять…

– Мне просто по хрен, Гордеев, – собрав волю в кулак, отчеканила она. – По хрен, понимаешь? Я не хочу знать, в какую часть тела нужно выстрелить мутособаке, чтобы обездвижить или убить эту тварь. Я не хочу копаться в щупальцах мертвого ловца, определяя, какое из них впрыскивает яд жертве, какое – парализующий наркотик, а через какие он питается. Мне не интересны артефакты и их свойства. Мне плевать на аномалии, на «турбины» все эти, на «костоломки». Что за идиот придумал такие названия, а? Я, знаешь ли, заражена кучей болячек, я все равно умру, и если не эти таблетки, – Стрелка помахала зажатой в руке пачкой, – то умру тяжело и скоро. У меня нет времени на нюансы, я тут только за одним: убить полковника, – а за восемь месяцев мы не выяснили о нем почти ничего. Понимаешь меня, Коля?

Выражение лица сталкера, до этого остававшееся каменно-спокойным, переменилось. В глазах блеснул злой огонек.

– И ты наивно полагала, что все будет очень просто, что мы придем и всех победим, что Кисляк приползет к твоим ногам, моля о пощаде, а ты не сжалишься? Так ты думала?! А вот хрен тебе! Возможно, уже завтра он захлебнется кровью, этим принося тебе успокоение, а возможно, мы не найдем полковника никогда. Мы в Зоне, Стрелка, как до тебя не доходит? Тут все постоянно меняется, ничего не стоит на месте. Даже жизнь идет в разы быстрее, год за пять! И никто не знает, когда она прервется! А что ты будешь делать, если я и Ян вдруг погибнем, а? Одна, за Периметром, среди мутантов, аномалий и нелюдей. Совершенно без навыков выживания. Считаешь, мне заняться нечем, кроме как вдалбливать в тебя основы сталкерства, учить стрелять, заставлять запоминать ловушки и артефакты? Да гори оно огнем, подруга! Мне это и даром не сдалось, если бы не одно «но»: я просто хочу, чтобы ты протянула как можно дольше; чтобы, если мы с Яном завтра сдохнем, ты пережила это и закончила начатое всеми нами. Потому что никто, помимо нас с ним и Вентиля, тебе не поможет, никому ты тут не нужна со своей местью. Кроме очередного плена, не светит тебе ничего. Я очень боюсь за тебя, уясни это, наконец, поэтому и требую так много, ибо в Зоне малой кровью не обходится никто.