Читать книгу "Генералов похищали в Париже. Русское военное Зарубежье и советские спецслужбы в 30-е годы XX века - Владислав Голдин"

Быстрый рост численности невозвращенцев, пополняющих ряды эмигрантов и нередко смыкающихся с ними в антисоветской борьбе, не мог не тревожить руководителей советской власти и чекистов. Согласно справке, представленной 5 июня 1930 года в Центральную контрольную комиссию ВКП(б) старшим уполномоченным Иностранного отдела ОГПУ Х.Я. Рейфом, число невозвращенцев составило 277 человек, из которых 34 были коммунистами. Заметим в связи с этим, что в 1929 году статья о невозвращенцах была внесена в уголовное законодательство СССР. Они обвинялись в государственной измене, ставились вне закона, что влекло за собой расстрел через 24 часа и конфискацию имущества. Борьба с невозвращенцами ставится в качестве важной задачи перед чекистами, работающими за рубежом.

Но вернемся к изменениям, происходившим в деятельности и структуре ОГПУ в начале 30-х годов. В сентябре 1930 года была произведена реорганизация структуры ОГПУ для того, чтобы избежать параллелизма и дублирования функций в работе разных подразделений, а в результате иметь более мобильный и управляемый аппарат. В результате Особый, Контрразведывательный и Восточный отделы были объединены в единый Особый отдел, Секретный и Информационный отделы были реорганизованы в единый Секретно-политический отдел, а Оперативный отдел был выделен в самостоятельный с непосредственным подчинением руководству ОГПУ. Иностранный отдел получил право на производство арестов, самостоятельного ведения следствия, а также право требовать от других отделов оперативной поддержки по ведущимся им делам. Эта структура сохранилась до июля 1934 года.

Особую роль в деятельности органов советской госбезопасности в этот сложный и драматический период играли его руководители. На посту председателя ОГПУ находился В.Р. Менжинский, сменивший в 1926 году ушедшего из жизни Ф.Э. Дзержинского. Опытный профессионал, с 1919 года работавший в ВЧК и занимавший руководящие должности в системе ВЧК—ГПУ—ОГПУ, представитель так называемой «старой большевистской гвардии», он в это время был тяжело болен. Осенью 1929 года ему был предоставлен по настоянию врачей отпуск на несколько месяцев, с рекомендацией проведения зимы в теплом климате. Отъезд Менжинского на юг и его временный отход от дел усилил позиции в ОГПУ Г. Г. Ягоды, назначенного в октябре 1929 года первым заместителем председателя этого ведомства. Он исполняет обязанности Менжинского и решительно проводит в жизнь партийную линию на усиление борьбы с врагами внутри страны и за ее пределами.

Борьба против эмиграции, и в том числе против ее военных организаций, по-прежнему велась главным образом по линии двух структур ОГПУ: контрразведки и разведки. Контрразведывательный отдел (КРО) с 1927 года возглавлял опытный чекист, поляк по национальности Я.К. Ольский (Куликовский). В октябре 1929 года он был назначен по совместительству и начальником Особого отдела ОГПУ. Его помощниками являлись С. В. Пузицкий и В.А. Стырне, имевшие большой опыт борьбы с белоэмиграцией и участвовавшие в 20-е годы в целом ряде крупных операций ОГПУ против нее, о которых автор этой книги подробно писал в монографии, посвященной противоборству российской военной эмиграции и советских спецслужб в 20-е годы XX века. В январе 1930 года на должность помощника начальника КРО был назначен Н.А. Николаев-Журид, с 1919 года служивший в органах ВЧК-ОГПУ.

В структуре Контрразведывательного отдела было восемь отделений. Борьбой с белой эмиграцией занималось 6-е отделение, возглавляемое Н.И. Демиденко. Осенью 1930 года произошла реорганизация системы контрразведки. Приказом ОГПУ от 10 сентября 1930 года для «объединения борьбы с контршпионажем» и «белогвардейско-кулацкой и повстанческой контрреволюцией», в т.ч. в Красной Армии, в состав Особого отдела были включены ранее упраздненные Контрразведывательный и Восточный отделы. 15 сентября того же года была утверждена новая структура и штаты Особого отдела. Его начальником был назначен Я.К. Ольский, его заместителем стал Л.Б. Залин, а помощниками — С.В. Пузицкий (назначенный через месяц заместителем начальника Особого отдела), В.А. Стырне, Н.Г. Николаев-Журид и Л.А. Иванов. Борьба с белой эмиграцией была возложена на возглавляемый Николаевым-Журидом 2-й отдел Особого отдела, в компетенцию которого входила борьба с антисоветской деятельностью белогвардейских, крестьянских, молодежных групп и организаций и бандитизмом. О деятельности и преобразованиях Иностранного отдела ОГПУ пойдет речь несколько ниже.

Председателю ОГПУ Менжинскому так и не удалось в это трудное время восстановить свои силы и здоровье. Он постепенно отходил отдел. Его возвращение в ОГПУ в апреле 1931 года, хотя и с врачебным ограничением и выполнением только основных и самых важных обязанностей без всякой другой нагрузки, оказалось недолгим, и через несколько месяцев он опять оказался в больнице. «Никаких занятий. Только лежи 24 часа в сутки то с пузырем на груди, то с грелкой, то ванна, то массаж», — с горечью и болью писал Менжинский в своем дневнике. — Смерть — вот она. Ты день лежишь в гамаке, а она сидит напротив… Заставили жить, психологией заниматься». Его периодические возвращения к работе врачи жестко ограничивали 8-часовым рабочим днем.

31 декабря 1931 года Менжинский перенес приступ грудной жабы (стенокардии), а спустя неделю, 6 января 1932 года — инфаркт миокарда. Тем не менее 31 января он вновь приступил к работе. И все-таки состояние здоровья заставило Менжинского 13 апреля 1932 года обратиться с письмом к Сталину с просьбой освободить от работы в ОГПУ, но решение этого вопроса было последним отложено.

В ноябре 1933 года Менжинский покинул квартиру в Кремле, потому что не мог уже подниматься на второй этаж, где она располагалась. После этого он окончательно поселился на даче Шестые Горки. Летом 1933 года председатель ОГПУ месяц лечился в Кисловодске. Но, когда он покидал курорт, врачи настоятельно рекомендовали ему работать не более трех — четырех часов в день. Поэтому он приезжал на работу не чаще двух раз в неделю, а сотрудников приглашал к себе только по очень серьезным делам. Упомянутый Атабеков в книге, изданной за рубежом, писал: «Менжинский почти все время болеет и никаких рычагов управления в ГПУ уже в руках не держит, всем командует Ягода».

Вместе с тем позиции последнего в руководстве ОГПУ в период отсутствия и постепенного отхода от дел болеющего Менжинского не были прочными, а его непримиримая борьба с врагами, реальными и мнимыми, с использованием всех методов, не гнушаясь подтасовки и фабрикации дел, встречала неприятие и сопротивление со стороны части руководящих кадров ОГПУ. Под особым подозрением руководства страны находились старые военные специалисты, как те, кто еще в годы Гражданской войны сделал выбор в пользу сотрудничества с советской властью, так и те, которые вернулись в страну из-за рубежа. И подобные подозрения, и недоверие неизбежно должны были вызвать и вызывали соответствующие действия органов ОГПУ.

В серии заведенных против военспецов уголовных (а фактически политических) дел и организованных затем судебных процессов особое место по своим масштабам занимала операция «Весна», осуществляемая на Украине местными руководителями органов госбезопасности при поддержке Ягоды. Упомянем и операцию «Генштабисты». В рамках этих и других чекистских операций, проводимых в СССР в 1930–1932 годах, были арестованы более трех (а по другим данным, даже около десяти) тысяч бывших офицеров и генералов старой армии, служивших в РККА. Были, например, репрессированы бывшие генералы А.И. Верховский, А.А. Свечин, А.Е. Снесарев, а также вернувшиеся из эмиграции и заслужившие, казалось бы, прощение советской власти генералы Г.К. Гравицкий, Е.И. Зеленин, И.Л. Николаев, А.С. Секретев и др. Все указанные реэмигранты были приговорены Коллегией ОГПУ к смертной казни 3 апреля 1931 года в числе 31 активного участника «организации бывших белогвардейцев» и 8 апреля расстреляны. Спустя годы они были реабилитированы как необоснованно репрессированные и безвинно пострадавшие.