Читать книгу "Бремя богов - Александр Прозоров"

Похоже, девушку привело на новое свидание отнюдь не раскаяние в почти открытом оскорблении, а банальное женское любопытство.

– Иллюзия, – пожал плечами чуть разочарованный Степан.

– М-м-м… – Девушка задумчиво потерла нос, потом открыла сумку и достала термос. – Ты кофе с молоком пьешь или без?

– Какой есть, тот и пью, – не стал привередничать молодой человек.

– У меня со сливками, – открутила колпачок-стаканчик Ирина, налила его почти до краев и протянула ученику: – Золотарев, а чем отличается колдовство от иллюзии?

– Качеством, – принял стаканчик паренек. – Фокусники для своих иллюзий обманывают внимание. Киношники обманывают зрение. Гипнотизеры обманывают чувства. Физики обманывают информационное восприятие. Я умею обманывать восприятие ментальное.

– Физики обманывают?

– Ну да, – пожал плечами паренек, прихлебывая горячий напиток. – Вы ведь знаете, что такое голограмма? На ней нет никаких картинок. Только волновой информационный пакет. Каковой мозг интерпретирует как картинку, неотличимую от реальной. Объемную, четкую, многогранную. Поддающуюся разглядыванию с разных сторон. Но в реальности картинки нет, голая информация. Радужный волновой пакет. В общем, чистый высокотехнологичный обман. Ну, а я умею морочить мозг напрямую… – Паренек допил кофе, провел пальцами левой руки вверх, и прямо из стаканчика выросла густо-зеленая роза с большущим алым бутоном. Степан протянул ее девушке: – Спасибо за кофе!

– Ой, колется! – удивилась девушка, едва только тронув цветок.

– Ваш разум сам достраивает необходимые картинке атрибуты, – пояснил Степан. – В этом и есть главное достоинство правильного, хорошо наведенного морока. Чтобы отличить его от реальности, нужно или перестать в него верить, или иметь активный защитный амулет. Поэтому в церквях или возле древних священных реликвий никакое колдовство обычно не работает.

– Это почему?

– Если голограмму подсветить неправильным светом, информация забивается мусором и мозг перестает ее понимать. Картинка исчезает. Амулеты работают точно так же. Они излучают свою ментальную информацию. Постороннюю. Накладываясь на колдовское воздействие, она превращает четкую картинку в бессмысленные помехи, и… – Золотарев щелкнул пальцами. Роза дрогнула и рассеялась легким дымком.

– Тебя послушать, и колдовство сразу кажется обыденным скучным ремеслом. – Девушка наполнила стаканчик снова. – Даже обидно.

– Любая высокоразвитая технология кажется магией для незнакомых с теорией неофитов. Вы сможете объяснить тайну сотового телефона великому Архимеду или конструкцию электрокара Леонарду да Винчи? Для них обоих эти устройства покажутся самым обычным колдовством. Хотя эти люди точно не дураки.

– Если это так просто, ты можешь научишь колдовать меня? – неожиданно спросила практикантка и скромно потупила взор.

– Оп-па! – охнул Золотарев. – Вы не перестаете меня удивлять, Ирина Алексеевна. То на чердаке отловите, то в магию после первого же фокуса уверуете. А как же материализм? Как же научный фундамент школы познания?

– Ты же сам только что объяснил, что ничего магического в колдовстве нет! Обычная технология иллюзий, вроде стереокино.

– Что, правда? – повеселел Степан.

Он ощутил, как случившаяся обида улетучивается. Нестандартно мыслящая девушка снова начала ему нравиться. Иллюзия в кафе не испугала ее, а привлекла. Ирина не упиралась, упрямо отрицая новое знание, а сразу потянулась к нему. Оставалась открыта и честна. И переполнена была наивностью, отчего казалась совершенно беззащитной, требующей покровительства.

Воспитанник братства поморщился и притворно вздохнул:

– А ведь и правда объяснил, мой косяк. Теперь придется отдуваться. Тем более, что у вас к колдовству есть предрасположенность. Вы рыжая, а все рыжие, как известно, ведьмы. К цвету волос идет парный ген.

– Я крашеная, – призналась девушка. – Это считается?

– Неужели ранняя седина, Ирина Алексеевна?

– Перестань называть меня по имени отчеству, Золотарев! – попросила практикантка. – Я чувствую себя глупо. Ты ведь меня на два года старше! Ты три раза второгодник, а я после восьмого в училище пошла.

– Но вы учитель, а я ученик. У нас разный социальный статус.

– Это ты сейчас так хитро меня подкалываешь, да? – нахмурилась девушка.

– Я проявляю искреннее уважение, Ирина Алексеевна. Еще кофе дадут?

– Да, конечно, – практикантка наполнила стаканчик еще раз, протянула пареньку. – И все-таки, давай на «ты»? Седину на учительском поприще я еще не заработала. Чувствую себя… В общем, мы с тобой ровесники, и не в школе. Давай по-человечески.

– Мне по-человечески нельзя, – впервые за все время серьезно ответил Золотарев. – Мне нельзя ни с кем сближаться. Через три месяца я исчезну из этого мира. Слишком близкие отношения рвутся с большой болью. Поэтому лучше их не завязывать.

– Исчезнешь? Почему? – вскинулась практикантка. – Ты болен, да? Ты поэтому махнул рукой на учебу? Ты умираешь?

– У вас в глазах появился нездоровый радостный блеск, Ирина Алексеевна! – укоризненно покачал головой Золотарев. – Зуб даю, вы хотите найти во мне какой-то жуткий изъян и излить на меня океан своей жалости! С бездомностью не получилось, так теперь на болезнь понадеялись? Вынужден вас огорчить: я абсолютно здоров, полон сил, бодр, умен, красив и весел.

– И скромен, – добавила девушка. – Ладно, допивай, и я пойду.

Золоторев помолчал, поморщился:

– Обиделась, да? Извини, я не ожидал, что ты примешь дружеский подкол так близко к сердцу. Думал, просто посмеемся вместе.

– Да ерунда, ничего такого, – отмахнулась Ирина. – Обычный подростковый максимализм, нам еще на втором курсе преподавали. Желание самоутвердиться на унижении собеседника и тем самым доказать превосходство.

– Во! – одобрительно вскинул большой палец второгодник. – Отбрила так отбрила! И как мне положено реагировать на подобную отповедь? Заплакать и раскаяться?

– Не знаю, – тускло ответила девушка. – Просто отдай крышку термоса.

– Раз уж у нас начался обмен колкостями, я тебе тоже чего-нибудь скажу, – склонил голову набок Золотарев, – Ты невероятно красива, Иришка! Твои голубые глаза остры как шпаги, у тебя заманчиво бархатистая кожа, так и хочется прикоснуться. У тебя чудесный носик, душевный голос и такие густые солнечные волосы, что просто жуть как хочется зарыться в них лицом. Давно бы плюнул и ушел, не будь ты такой очаровашкой.

– Угу. Толстуха с комплексом неполноценности… – Практикантку заметно бросило в краску. Девушка порозовела аж до самого кончика удостоенного особой похвалы носа.

– Ну, первое – это скорее достоинство для любой женщины, – покрутил в руках опустевшую крышку паренек. – Есть на что с удовольствием посмотреть. А второе… Комплекс спасительницы для юных девочек – это нормально. Пожалеть, приласкать и обогреть. Все как в сказках и положено. Архетип доброй Настеньки из «коллективного бессознательного». Печку протопить, кота почесать, яблоньку подвязать… В общем, всех жалеть и помогать. Ну, и третье… Наш разговор повернул куда-то не туда. Давай выберем тему повеселее? Например, про убийц, бандитов и насильников. Хочешь еще раз увидеть работу настоящего Бэтмена?